Я вылупился в логове драконов.
Себя не ощущая таковым,
Я не любил костров ещё с пелёнок
И резал перепонки адских крыл,
Но жил, как все. А по ночам в пещере
Тупил клыки, чтоб не вгрызаться в плоть.
Так годы шли, неделя за неделей,
Инициации до самой вплоть.
Сказали: должен высечь пламя
Из глотки, выжечь города,
Усеять все поля телами.
Вдруг закружилась голова:
Зрачки янтарно стеклянеют,
Из пасти нет ни огонька.
А остальные так смотрели -
Сочли меня за мудака.
Я тихо всхлипывал в сторонке
Когда драконы взмыли вверх.
А высоко, как на иконе,
Кружил по небу белый стерх.
Тем вечером в драконьем стане
Все пили водку и кагор.
Молчал в углу с пустым стаканом,
Да, и не звали сесть за стол.
Пещеры стены сотрясались -
Драконьей пляске нет конца.
Нажравшись, меж собою дрались,
На мордах обнажив оскал.
Минула ночь, настало утро -
Драконы спят мертвецким сном.
Вдруг тень украдкой прошмыгнула,
За ней другая. А потом
Влетело ярым вихрем племя,
Что истребляли прежним днём,
Из пепла проросло их семя
И укрепилось тем огнем.
Драконы даже не успели
Продрать залитые глаза,
Их головы на пол слетели,
Взметнув клубами пыль ковра.
Как полоумная шарманка,
Звенит металл, а залпы искр
Театр теней под мрачной аркой
Дают. Трещит драконий мир.
Развеян сюр ночного пира,
И с кровью смешано вино.
Остался я один. С секирой,
Нависнув грозовой стеной,
Над моим телом ждут пришельцы,
Их месть стекает с острия.
Я не дышу, грохочет сердце,
В пурпуре блекнет чешуя.
Между собой о чём-то споря,
Прищурив скифские глаза,
Смотрели. Я по жестам понял -
Предрешена моя судьба.
Я их молил, но не дрожала
Рука со вскинутым мечом.
Толпа на ломаном драконьем
Кричала, что и я дракон.