воздух здесь так загустел, что трудно дышать,
если всем это нравится, то не смею мешать,
в голове рагу из слов, передач и лживых газет,
не успеешь спросить, а уже напечатан ответ.
Каждый день вспоминаешь обсценную лексику,
больше всех жалко Гегеля и его диалектику,
куда ее в наше время, реалии с их манифестом,
где, блин, бог или хотя бы гений, мать его, места?
Ну не воин я, не мятежник, брат, художник с поэтом,
думала, знаю, как надо жить, ну простите за это,
теперь растерян, унижен, глаза в половину лица,
стыжусь странички в паспорте, фамилии отца.
Ох, как же так, были ведь люди вроде живыми,
оказалось —обманки картонные с глазами пустыми,
не знаю, о чем говорить, если нет ушей, только рот,
книги читают через слово, к тому же задом наперед.
В один момент все принципы вдруг сместились,
накрыло мороком и тоской, голоса изменились,
хочу, как ребенок, под одеяло уйти с головой,
чтоб вокруг только сон, духота, темнота и покой.
Март, апрель, май, июнь, считаю дни и недели,
хочу, чтобы все, кто в моем тесном кругу уцелели,
готова варить зелья, заговаривать раны, зубами рвать,
не для того я растила детей, чтобы их отправлять умирать.