Худеет армия подписчиков – ну что ж,
когда-нибудь я сам оставшихся подчищу.
Лишь солидарных приглашу в лепной домище,
чей на вишнёвой лимфе держится крепёж.
Сам не худею, но глобально поправима
такая смазанная роль с остатком грима.
Здесь можно вылететь за зону якорей,
проспекулировать количеством просмотров –
и ликовать, пока толстовка не размокла
да комиссарский карандаш не стал острей.
Хотя и так я скоро буду вне разборок
за содержимое рассохшихся каморок.
Той жизни – котик поминальный наревел.
Все родились мы, чтоб уйти под лунный бубен.
Звони в субботу коммутатору на Кубе:
авось и будет связь с росинкой на траве.
Про все мечты былых пилотств расскажут нотки,
дрожа в паучьей перепончатой обмотке.
Оно не надо мне, когда дремучий храп
два раза в час разбавлен сонным «браво-браво».
Шеренга стульев, рваный зад и поза краба –
вы лучше вовремя закусывайте драп.
Ступайте в оперный театр – кто ради храпа,
а кто и ради живописного стендапа.
Из миллиона если выбыло пять клуш,
случайно встрявших либо самопосвящённых, –
такое можно не заметить маньячонку
под патронатом засекреченных госслужб.
Он не простой, как говорят плебеи, смертный.
Его не суд ждёт, а киршвассера цистерны.
Людей волнует – вон в метро спросите что.
(А не волнистость растревоженного ямба.)
И весь эфир мой заглушает шелест яблонь
да скрип куриных проолифленных шестов –
лишь для того, чтоб в Нижних Хоцьках бабка внуку
твердила: «Ешь побольше луку да урюку!»