Нет больше никакого меня.
Я себя пропил,
Продал за что-то вкусное,
Продолжил старую традицию.
Что теперь осталось?
Какая-нибудь птица,
Летящая над какой-нибудь прогалиной,
Над тем, что пусто,
Какой-нибудь номер и какая-нибудь буква
Да надежда, что ещё стукнут.
Абзац.
Разговор продолжается,
Хотя говорить-то не о чем.
Приходится сидеть и думать:
Сумасшедший или, по счастливому стечению, неуч,
Ты, или они, или всё вместе?
Приходится торопиться и на ходу ловить самые значимые
Известия.
– Счастливо, всего доброго!
Убегает красная строчка,
Детская ручка тянется ставить точку,
Но нельзя: слишком любопытно,
Что дальше – мучительный праздник или праздничная пытка.
Кому-то чего-то не хватает.
Что-то ненужное тает.
Кто-то прихрамывает и не понимает,
А кто-то за него протяжно и жалобно
Стенает.
Неопределённость, однако.
Пустует драка,
Ломится доска,
И где-то неподалёку, в подворотне, добротно тявкает собака,
Ибо прохожие не подкидывают мяска.
Любовь каждому рождённому дадена.
Кому – к ближнему, кому – ещё ближе.
Немногих скушает, всех шершаво оближет,
И, хочешь не хочешь, станешь дядей.
Я же,
Надеюсь, опыта нажил:
Старею – умираю, и новый, перекрестясь, – в сажу.
Может быть, на пользу, но, главное, все рады.
Это, знаете, уже какая-никакая
Награда.
Снова абзац.
В канцелярии поставили печать:
Говорят кончать.
Обнимаю за плечи кого-то грязного.
Прости, дружище, мой праздник.
Мы с тобою, безусловно, разные:
Ты получше развит.
Что тебе я, на полуслове оборванный,
Что тебе моё напряжённое горло?
У тебя всё просто: ты уже не гордый.
Ты просто идёшь, просто глядишь и просишь,
Пока все носят.
Я для тебя – верхняя полка
В ненужной близи,
Покойник в новеньких тапках.
Ты для меня –
Назидательная мягкая лапка
И самая
Непосредственная
Жизнь.