Мой плазмотрон останется ничей,
В дыму, в огне с дырявой оболочкой,
Мне этот сон знаком до мелочей,
До ржавых скал вдали, до бугорочка.
Здесь пляшет солнце на носу ежей,
Уколется и плачет ливнем с ветром,
А в полнолунье люди пьют Алтей,
Заваренный с настойкою из кедра.
Стекает сталь персидскою княжной,
Хрипит дисплей, как леший на кострище,
Плато как будто выбрито косой,
В операционной неба в темнотище.
Мой сценарист, забудь про синий мох,
Попробуй примириться с глупым фактом,
Что жизнь шалава то взрывает мост,
А то свинью подложит миокарда.
Мой драматург, не надо много войн,
Палить дома, как уголь для жаровни
И выставлять туза-страну на кон,
Но для чего, потомки ведь не вспомнят.
Пусть плазмотрон беседует с окном,
А я во сне ослепну и оглохну,
Чем наблюдать державу под кнутом
И режиссера с новым микрофоном.
Я микрофон не вырву никогда,
Великий вождь повелевает стаей,
Мы завоюем мир, конечно, это так
И я во сне поэтому рыдаю.