...курил махорку, баловством звал папиросы и сигары,
и в сухопутных Козелках мечтал доплыть до Ниагары,
мастырил лодью, вар варил, шил паруса из парусины,
что ночью спёр из сундука супружницы неверной Зины,
пуская дым, в глаза смотрел своим соседям пустобрёхам,
вздыхавшим, захворал мужик, здесь до воды три дня, коль пёхом,
а в Ссанке нашей воробью, захочет, так не утопиться,
жалели, ведь рукастый чорт, ему башкою подлечиться,
а он молчал, долбил, строгал, руками дерево лаская,
и теплым полнилось нутро в предчувствии другого края,
где хрупкий мотылёк души вспорхнёт над дикой Ниагарой,
где он на лодье в полный рост, и, вот с такенною сигарой...