"...Боже, попадут ли в Рай
потерявшие рассудок?"
Игорь Меламед.
Бездомное солнце имеет орбиту.
А мы все здесь дома: кто жив, недобитки.
И те, кто убит, тоже дома – в земле.
Бог так устал бестолковых жалеть.
*
Ищешь новый свиток папируса,
ритм передёргиваешь цевьём,
хочется время из памяти вырезать,
страшно-болезненное, не моё.
Но не подвластно. И не по силам.
Не разорвать череду потерь.
Скоро гроза. Духота всё пилит
ржавой пилою скрипучую дверь.
Мечутся в мраморном небе стрижики,
ловят удачу и мошкару.
Жаждет газон, красивый, но выжженый.
Дождь в июле всегда ко двору.
Изнемогает чудо мохнатое,
на подоконнике развалясь,
душную вязкость предгрозья сглатывать,
чтобы напиться грозою всласть.
Только бы мирные громы и молнии,
а не военная эта напасть,
жизнь насыщали влагой и полнили
душную радость нашу и страсть.
*
Иероглифы на заборе,
кошка смотрит и видит своё,
что-то совсем иное, другое.
Нам тепло в этом мире вдвоём.
*
Совсем непросто дожидаться сентября,
когда июльский штиль, не дрогнут листья,
когда теплолюбивые перевелись все,
а все слова, смирение – всё зря.
Ныряешь в предсказуемый комфорт
сопящего в трудах кондиционера –
и нет стихов, осоловелой верой
пытаешься держать какой-то форс.
Сбоит не только ритм и рифма:
словесных скал круты отроги, рифы,
от жара меркнет даже взор.
А впереди войны дороги. Вздор,
огрызки строчек и абсурд из сплетен.
И суховей почти не ветер –
всепожирающий огонь, костёр.