«Ради тебя я родился, ради тебя я живу, ради тебя я готов умереть, ради тебя умру».
Каэтано Делауро снилось, что Мария Анхела сидит у окна, выходящего в заснеженное поле, и ест виноградинки, срывая одну за другой с виноградной грозди, которая лежит у нее на коленях. Каждая ягодка, отрываясь, заставляет звенеть всю гроздь. Казалось, будто девочка уже много лет сидит у этого распахнутого в вечность окна и старается докончить свое дело, но не спешит, потому что знает: с последней виноградинкой придет смерть.
Он ожесточенно молился, пел песню, сыгранную ее отцом на лютне; плакал жгучими слезами, которые вырывались из его кипящего нутра. Потом раскрыл чемоданчик Марии Анхелы и выложил на стол одну вещь за другой, ощупывал их, ловил их запах, усмиряя дикий зов плоти; любил их и разговаривал с ними неведомым стихотворным размером, пока окончательно не сник. Тогда он разделся до пояса, вынул из ящика стола плетку с железными шипами, до которой никогда не дотрагивался, и принялся истязать себя с безудержной ненавистью до тех пор, пока, казалось, не погас последний проблеск мысли о Марии Анхеле.
Она заснула и снова увидела во сне окно, за которым была заснеженная земля, но не было Каэтано Делауро и больше никогда не будет. На коленях у нее лежала гроздь янтарного винограда, и ягоды позванивали, когда она их брала. На этот раз она отрывала не одну за другой, а сразу по две и глотала, не переводя дыхания, торопясь скорее ощипать гроздь до последней виноградинки. Тюремщица, пришедшая подготовить девочку к шестому акту экзорцизма, нашла ее мертвой в кровати… Она умерла от любви и лежала с сияющими глазами и свежим розовым лицом…
Габриэль Гарсиа Маркес, «О любви и прочих бесах»
***
В Гефсиманском предместье
над повешенным трупом собаки
аромат разливался роз, орхидей. Визави
монастырь, где бессмертье
считается дьявольским мраком,
знать не знали о Боге и его бесконечной любви.
Шум прибоя, сиеста,
и молитвы, что бьются о скалы,
исчезают в обители смерти без знака судьбы, –
здесь младая невеста
Мария Анхела в подвале
дожидается ангела смерти в мерцании луны.
Vade retro, лукавый! –
монашки испанской кефалии
медь волос состригают, златокудрое пламя главы.
Молвит падре: Не правы! –
он, влюбившись, отбросит регалии,
а за ними и догмы, открыв свое сердце любви.
Никогда еще страсть
эти стены не сотрясала
и терзания плоти не рождали прекрасней стихи.
Пропасть чувств, рай и сласть,
виноградная гроздь у фиала
и готовность испить до дна чашу сию за грехи.
Серп сверкающий солнца,
отражаясь на дне бокала,
разгоняет видение, пришедшее из глуши.
Что осталось за солнцем?..
Ни слова. Она умирала,
никому не оставив на память частички души.
Поцелуй легким бризом
и вдох покоренной судьбе,
почти сорок сонетов кабальеро любви и шпаги,
и в глазах ее светло-сизых
снег… как во сне,
где звенящая гроздь винограда да лай собаки
с белой меткой на лбу, –
с белой прядью твой Каэтано –
старичок, в чьей груди бьются муки на месте сердца:
ты умрешь – я умру,
ты воскреснешь – и я воскресну
с песней лютни, поющей с нами в небесную терцию.
22 июля 2022 года
Иллюстрация: Виктор Низовцев