Когда похрустывал паркет, стоял горбом,
И коммуналки тусклый свет сходил в альбом,
И восставали со страниц поэм и од
И женский смех, и тени лиц, и страшный год,
Когда слетели, словно пух, закон и власть,
И воспарял голодный дух, не в силах пасть,
И, сквозь чадящий керосин, хромой паркет,
Дышало трепетом осин, игрой в крикет,
Манерным слогом Кузьмина, колодой карт,
Шампанским, выпитым до дна, но снова март,
А там какой-нибудь Дантес, из проходных,
Сыграет с тьмой на интерес, до выходных,
Не запломбирован вагон, подвал открыт,
Чуть слышен колокольный стон, мотив трембит,
А там, глядишь, с десяток лет прибавит век,
И на паркете пыльный след и света бег,
И кто остался, уцелел, как А и Бэ?-
И скрипом-ангелом пропел - «скажи судьбе…»