Знакомый егерь рассказал о древнем,
простом, как валенок и жутковато-странном,
приеме волчьем хитить из деревни
таких свиней,
что не поднять и краном:
два волка с двух сторон берут за уши
хавронью и ведут полями в елки,
а туша, тихо хрюкая, послушно
трясется бойко коренною в тройке.
Что думает она, покуда скачет,
какая песня в уши ей напета?
Быть может, что на кой шашлык свинячий
ей триста лет сдалась деревня эта
с обильною едою надоевшей,
с двумя всего скрипучими полами,
с москальским языком осточертевшим
и братством с бородатыми козлами?
Ах, то ли дело стая волков быстрых:
в глазах огонь, улыбчивые пасти -
да, да, на этих крыльях серебристых
она и долетит до леса счастья
и станет там свободней всех на свете!
Гуд бай, дерёвня, твои щи прокисли!
Хоть поживу! Не я, так мои дети...
Но Бог не дал свинье уменья мыслить.