Она опять с луной наедине,
Глаза в глаза с мерцающим светилом.
В кроватях сладко спится ребятне,
А ей постель давно мать не стелила.
Пусть вместо хлопка лунные белила
Наброшены на жёсткую скамью,
Ей лучше здесь, подобно воробью,
Нахохлившись, ждать пьяного затишья,
Чтоб юркнуть мышью в комнату свою,
Шепча, как папа: «Мы прорвёмся, слышишь».
Отец болел и долго уходил,
И мать тогда уже почти сломалась.
А дальше хуже – не хватило сил,
Чтоб снова жить и всё начать сначала.
А дочь её совсем не осуждала,
Жалела и любила за двоих.
Как-будто ей отец дал сил своих
И лунной почтой продолжал слать свыше.
Он, отгоняя смерти часовых,
Ей повторял сквозь боль: «Прорвёмся, слышишь».
Качели скрип – как гулкий метроном.
Озябшим пальцам хочется согреться.
Холодный свет, объявший всё кругом,
Почти добрался девочке до сердца.
Но руки, так знакомые ей с детства,
Вдруг прикоснулись к маленьким плечам,
С теплом, сродни мартеновским печам,
И ангел пролетел над сводом крыши.
Дрожащий голос матери шептал:
«Прости, родная, мы прорвёмся, слышишь»…
Свети другим теперь в ночи, луна!
Девчушке этой выпало сполна.
Но будет навсегда на сердце выжжен
И пронесён сквозь бури и года
Прощальный вздох отца: «Прорвёмся, слышишь».
июнь 2022