Сверчок, недосверчавший песню ночью,
стрижиный одинокий сюрикен,
и облаков расплывшиеся строчки,
и грач, гребущий небо вдалеке,
накаркивая новый день, что будет,
а, может быть, приветствуя восход,
и, просыпаясь, суетятся люди:
бомжи, что в стиле бохо иль бохо.
Позвякивая тарою вчерашней,
предчувствуют воскресные гроши.
Соседка бьёт подушку. Пахнет кашей.
И кто-то мчится в джипе на отшиб
родного Запорожья, что проснулось
и чистит зубы, пёрышки, дома.
А облака стекают рыбой снулой,
армадой превращений. Снов кошмар
сползает во вчерашнее забытье.
И кошка ест из плошки, воду пьёт.
Рождается сегодняшняя бытность,
чтоб стать быльём.
И вот уже застенчивое утро
вывешивает чистое белье,
и простыни небес хранят как будто
"Чирик" небесный, "Чив!", что воробьем
недалеко, до первых веток скачет,
восторг от жизни не сумев сдержать.
И Маковея лакомый калачик
медово жизнь ломает без ножа.
Я пробую слова, что так устали
в подвалах пыльных нынешней войны.
бессонный гул ночной "Запорожстали"
всегда и бодр, и свеж, всегда умыт.
И прилетел во двор трудяга-дятел
достраивать вчерашнее дупло.
И солнце светит чистое, без пятен.
И радость от души, а не назло.