И аромат отменно свежий
и звукоряд безмерно первый,
и след на нашем побережье
есть воплощенье нашей веры
и предсказаний манихейских
о чём-то из другой эпохи,
другой страны, где скоморохи
суть продолженье вод житейских.
Сто лет назад нам был и голос,
и вектор в правилах достойных
пера, и всё, за что боролась
душа в пределах произвольных.
Играет музыка сначала,
потом с конца – и все смеются
над перепевом экземпляра,
пока смешком не поперхнутся.
Был ровен час – и вдруг неровен!
Потом опять, – с переворотом
внутри отеческих сугробин, –
бьёт по своим всегда воротам
без «но», без «если» и без «может»
и прочей шелухи заморской,
пока себя не подытожит
заправской шуткой ревизорской.