Нас много. Нас может быть четверо.
Андрей Вознесенский
Не бреши, собачка, никто не идёт, это смерть в мешок зашивает год, от которого мы не ждали предела печали: разбирали ёлки, снимали уют гирлянд, мы не знали – в соседнем доме спит оккупант, он и сам не ведал, пока не призвали. Не брешите, часы, не полгода – полжизни враз, хоть седых волос почти не видно анфас, нам по тридцать-сорок – умеем прятать, только чёрная мука через глаза сквозит, мы не можем смотреть друг на друга вблизи, не опаляя взглядом. О, не лги, моя родина, ты не можешь их одолеть, повтыкали в тебя мечи, посадили в клеть тёмной воли плешивого воеводы, но мы помним твои заклятия и права, если вдруг нас соберётся больше, чем два миллиона, мы отменим твою несвободу. Не бреши, дьявол, тебе не праздновать свой престол, даже если не миллионы – хотя бы сто сердец, проводящих свет в этот морок, не отпрянут, не треснут, не бросят фитиль, то победа никак не собьётся с пути и спасёт миллионов сорок.