Мы в шапочках и варежках смешных,
зима бела и старшим чуть за двадцать,
и младшей восемнадцать. Поезд едет
по белой, плоской и унылой Польше.
Таможня белорусская прошла,
румяные, налитые борщом
и жениной заботой мужики.
Меняется родная колея,
бежит в окне стерильное пространство,
и вот мы достигаем низких гор,
и москвичам в диковинку, а мне
как раз Кавказ и странно, что такое
кого-то удивляет чудесами.
С «Зенитом» у подъёмника стою:
«Кохаем попеша, такий он добри,
розумный»,– ну конечно, он филолог.
Мы тоже пана Анджея кохаем,
его герой постарше, чем Виниций,
но проповедь у автора всё та же,
про то что надо быть как коммунисты,
хотя бы против мира ты один.
Все авторы мертвы который год,
земля который год исходит кровью,
и двадцать лет подряд трубит сигнал.
О сердце милое. Но кто же знал.
2022
In memoriam
По воде растекается фейерверк:
Папский нунций взмывает вверх.
На латунных крыльях с медной трубой
Протрубить над водой отбой.
Hад контрольным пунктом призрак двойной
В белорусских пoлях трубит отбой.
Через три границы поезд идёт,
Не вписавшийся в поворот.
Типовые дома. Электрички ЭР
Два. Родная система мер.
B проводах вестник с улыбкой скользит...
Папский вестник с румяной улыбкой скользит.
КПП. Столб пограничный срыт.
Осторожно, ведьмак спит.
2002