ПРОЛОГ
Досье на каждого — в закрома родины!
- Г. Малкин
Любил великий мудрый вождь
Знать, что народ друг другу шепчет,
Не о погоде - солнце ль, дождь,
А шутки о себе. Поверьте.
Он слушал их и собирал
За трубки дымом днём и ночью.
Почти три лагеря собрал,
Любил он юмор, даже очень.
ДОРОГА В АД
Колеса стучали друг на друга.
- Г. Малкин
Учили быть "всегда готовым"
"Слезам не верила Москва"
Искали всё "врагов народа"
И в каждом видели врага.
О милосердии забыли,
Забыли слово "доброта"
На "наших" и "чужих" делили
Любили только лишь вождя.
Кичились крепкою рукою
Забыли - мир спасёт любовь...
Умом хвалились, не душою
На сапогах оставив кровь.
Убрав противников, их семьи,
В также близких и родных...
И доносили на соседей
Отцеубийц хвалил их стих.
Знакомы кличи: "к стеке", "контра"
И "кто не с нами...", " скрытый враг"
Когда насилие было нормой
И вид врача вгонял всех в страх.
Когда ЧК не ошибалось
В подвалах подписи собрав
И тройка быстро всё решала...
И строилась дорога в Ад
ДЕВЯТЫЙ КРУГ АДА - ПРЕДАТЕЛИ
Сердце сжалось в груди, как кулак,-
Так и бьёт, словно молотом в душу...
Это страшное слово "Гулаг",
Словно снег за окном в мыслях кружит!
- Э. Кузнецов
Какое было наказание
Для падших душ всего страшнее?
У Данте есть на то признание -
"Божественной Комедии" мнение.
Он вырос в солнечной Италии,
Где тень от виноградных лоз
И для него было страданием
Представить холод и мороз.
В девятом низшем круге Ада,
Где наихудшие в грехе -
Там все замёрзли водопады
И вмёрзли души их во льде. (1)
Был этот круг для тех, кто предал.
Кто изменил и кто подвёл
Греха для Данте хуже нету
Для них черту он там провёл.
Там есть Иуда, Люцифер
И Брут, кто Цезаря зарезал…
Там всем предателям пример
Всем тем, кто обманул и предал.
В геене огненной, в аду
В других кругах котлы и печи,
Но не в последнем - почему
Сибирским холодом отмечен?
Он не поднялся никогда
К широтам северным России,
А ведь ГУЛАГ он описал
Для тех, кто худший грех свершили.
Считал он справедливым суд,
Где каждый платит по заслугам.
Был создан на земле тот круг -
Тирана волей и испугом.
(1) В самом центре Преисподней — ледяное озеро Коцит. Как в аду викингов, тут невероятно холодно. Здесь покоятся вмороженные в лед отступники и главный из них — Люцифер, падший ангел. Иуда Искариот (предавший Христа), Брут (обманувший доверие Юлия Цезаря) терзаются в трех пастях Люцифера.
Стражи: гиганты Бриарей, Эфиальт, Антей.
Наказание: вечные терзания в ледяном озере.
ДОНОСЧИКУ ПЕРВЫЙ КНУТ
Донос — не оправданье!
Доносчику первый кнут.
- М. Горький
Когда-то суд был справедливей
И клевете не доверяли:
На достоверность терпеливей
Все показания проверяли. (1)
В России старой было дело,
Когда судьбу решало Вече.
И то собрание хотело,
Чтобы доносчик был отмечен
Не принимали анонимок,
Свидетель должен быть представлен.
И пред народом, без запинок
Сказать: за что и кто ославлен.
Сказать не просто, а под пыткой
Всё подтвердить и не отречься.
Это потом у нас с улыбкой:
“Москва слезам твоим не верит”.
Это потом донос в почёте
И докажи, что невиновный.
От инквизиции зачёты -
Так ведьм искали старых, новых.
Намного ведь удобней власти,
Когда следит за каждым каждый.
За ложь возможны даже сласти
Мол: “Лги почаще и отважней”. (2)
(1) В старой России пытке подвергались не только подозреваемый в совершении преступления, но и свидетели, чтобы проверить, действительно ли они говорят правду или же хотят оговорить невиновного. В связи с этим как грозное предупреждение желающим сводить личные счеты руками закона возникла поговорка: «Доносчику — первый кнут».
(2) В советские времена анонимки не просто принимались, они поощрялись. Их называли “сигналами советских патриотов”.
Когда в декабре 37-го года на праздновании 20-летнего юбилея ВЧК, ОГПУ и НКВД Микоян с трибуны открыто провозгласил, что каждый советский гражданин обязан быть чекистом, это означало только одно - присылайте ваши доносы и будете вознаграждены.
ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА ДОНОСОВ
Кого с раннего детства его дразнили «ябедой», во взрослой жизни называли «стукачом».
- Петр Квятковский
Четыре миллиона
Доносов написали
И каждый начинался:
“Любимый вождь наш, Сталин!”
Откуда столько веры?
Откуда эта рать,
Готовая за дело
Чужие судьбы смять?
Уверенность откуда,
Что правы только вы?
Набрать чужой посуды,
Захлопнув дверь тюрьмы.
Да, Сталин был жестокий,
И деспот, и тиран…
Но он ведь те доносы
Читал, а не писал!
Создал он атмосферу,
Где сын предаст отца,
Преследовал он веру -
Мораль, что от Творца.
Когда слезам не верят
И слово «честь» в грязи,
Соседа подозрение,
Врагов везде ищи!
Четыре миллиона
Доносов написали
И каждый начинался:
“Любимый вождь наш, Сталин!”
МОЖНО И ЧЕРНИЛА
Тут чёрт потрогал мизинцем бровь...
И придвинул ко мне флакон,
И я спросил его: "Это кровь?"
"Чернила!" - ответил он...
- А. Галич
Неправда, что кровью подпись
Нужна, чтоб продать душу.
Писались чернилами доносы,
Шептали сплетни в уши.
Тянули вверх руку молча,
И гимны орали хором,
Гордились свои кормчим
Хоть знали, он был вором.
Глаза отводили от нищих,
Голодных не накормили.
Считали себя выше,
Соседей, которых били.
Так приговор делами
Все подписали в жизни.
И всё это знали сами,
Но отгоняли мысли.
В ОТВЕТЕ ДЕТИ ЗА ОТЦОВ?
В ответе дети за отцов?
В тридцать седьмом другой был лозунг,
И те, кто был "всегда готов",
И те, кто "Павлики Морозов".
И те, кто жизнью дорожа,
Карьеру может быть спасая,
Кто "отрекались не любя",
А может быть любя. Не знаю.
Не часто дети и отцы
В согласии смотрят на события,
Здесь опыт жизни вопреки
Всем идеалам юной прыти.
Но гены те и та же кровь,
И есть надежда к просветлению...
Я вспоминаю вновь и вновь
Отца былые наставления.
ДОНОСЧИКИ БОГА
„Не верьте предсказателям, Богу самому интересно, чем всё это кончится“
— Станислав Ежи Лец
О херувимах знаю мало -
Прелестны милы ангелочки,
Крылытых малышей навалом
У Рафаэля, как грибочков.
Они наушничают Богу
То, что подсмотрят и услышат.
Ведут с душою разговоры
И души все для них открыты.
Обманчив вид их миловидный -
Не за, а против вас копают.
Доверишься, потом обидно -
Ему доносы составляют.
Не путайте их с Купидоном
Или с Амуром, хоть похожи.
Кружатся больше возле трона,
А к людям в снах они лишь вхожи.
И это через них малюток
Он знает всё и видит много.
А их Агентству не до шуток -
Секретов ведь у всех нас много.
ИНКВИЗИИЯ
Всякий верный подданный короля и сын церкви за честь должен считать донести о преступлении, которое ему известно.
- Михаил Булгаков
Всегда есть так, что Бог один,
Но верит каждый по другому!
Ни доказать, ни убедить
Ни одному и не другому.
Молчит их Высший Судия,
Мол «разбирайтесь дети сами...»,
А здесь идёт уже резня
И все кричат: «наш Бог лишь с нами!»
Когда-то кто-то подсчитал,
Что в христианстве триста фракций!
Рим с Византией враждовал,
Есть протестанты в каждой нации.
Ну инквизиция конечно,
Доминиканский святой орден.
Еретиков в огонь и "к стенке".
Под пыткой лишь ответ пригоден.
И ведьмы были и провидцы,
Как Бруно и как Галилео,
И кто крестится научился -
Там мавры, бывшие евреи.
Доносы очень поощрялись,
Слезам не верили монахи,
В подвалах в пытках изощрялись...
Везде сообщников искали.
Считались честны, неподкупны
Ни в чем они не ошибаясь,
Под пыткой выбьют всё, что нужно...
Что это вам напоминает?
ПОЛЕ НИКУДЫШНИХ
… «То горестный удел
Тех жалких душ, что прожили, не зная
Ни славы, ни позора смертных дел.
Ответ Вергилия Данте о преддверии Аде в “Божественной Комедии”
Их память на земле невоскресима
От них и суд, и милость отошли
Они не стоят слов: взгляни — и мимо!
Данте, “Божественная Комедия”
Тем, кто не сделал ничего,
Кто прожил жизнь свою, как лишний,
У Данте место для него
Зовётся “Поле Никудышных”.
Кто не грешил, не убивал,
Не написал письма с доносом,
Не накормил, не защищал
И не вставал с “За что?” вопросом.
Чья “хата с краю”, всем проблемам,
Рубашка чья прилипла к телу,
Кто не касался к важным темам
Ведь “не его” любое дело.
Пусть в “Красный угол” шли поклоны,
В глаза вождей смотрел с пристрастием,
Им в “Никудышном Поле” стоны
Дал Данте с божеским участием.
Их участь ангелы разделят,
Кто не пришёл на помощь Богу,
А поддержали Люцифера…
Им всем на Поле лишь дорога.
В преддверие Ада это Поле.
Там души мечутся по кругу,
И нет минуты им покоя -
Покой при жизни был их другом.
Их жалят слепни беспрестанно,
Их память на земле исчезла.
Их жизнь была без цели. Странно.
Ни смеха, ни слёзы, ни пепла.
Кто не грешил, кто не святой,
(Что значит - большинство из нас)
Найдут на Поле непокой,
Когда прийдёт тот самый час.
ЖАЛЬ ЭПОХУ
Как иногда мне жаль эпоху
Когда за честь звенел клинок,
За клевету шла оплеуха
К барьеру звали за донос.
Ценилась честь дороже жизни
И подлецу не дать руки,
От дома отказать и в мыслях
Перечеркнуть его стихи.
Как часто вижу я пустышки
Рифмованную дребедень
Тех, кто лишь знает понаслышке
О жизни, но судить не лень.
Как часто был донос простой -
Испачкан белый лик листа,
И злобой с ядом, клеветой
Поруган строй святой стиха.
За это стоило стреляться
Чтоб подлость не сходила с рук.
Прикрывшись даром негодяи
В стихи, в эфир, в экран плюют.
НЕУДАЧНО ПОШУТИЛ
...И тогда Маргарита увидела, что Коровьев превращается из шута во всадника в темно-фиолетовом одеянии, в рыцаря с золотой цепью на шее, молчаливого и задумавшегося. "Почему он так изменился? - тихо спросила Маргарита у Воланда. - Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, - ответил Воланд, поворачивая к Маргарите лицо с тихо горящим глазом. - Его каламбур, который он сочинил, разговаривая о Свете и Тьме, был не совсем хорош…”
Мастер и Маргарита, М. Булгаков
Не принимаем мы всерьез
Морали басен, умных сказок.
А зря, в них мудрость и урок
Дана сатирой для подсказок.
С времён великого Эзопа
Читали люди между строк,
О том, что "виноград зелёный"
О том, что "лесть”, увы - порок.
Когда за правду били больно
По пятьдесят восьмой статье (1)
И шутки было бы довольно,
Чтоб побывать на Колыме.
Когда - второе наше "я",
В стихах мы обнажаем душу -
Кто пишет гимны для вождя,
А кто с Эзопом водит дружбу.
Да, академик писа'л гимны,
А в анекдотах смысл ясней!
И в новостях слова без мысли
Там продают в виде идей.
А был один известный случай
(смотри эпиграф наверху)
Там рыцарь гордый, невезучий
За шутку отбывал в аду!
(1) Статья 58.10 - «Антисоветская агитация и пропаганда», то есть за разговоры, содержащие призыв к свержению или ослаблению советской власти
ИСПОЛНИТЕЛИ
Для всех правителей был важным
Тот, кто был преданный слуга.
Кто грудью защищал отважно,
Кто первым выявлял врага.
Кто хитростью или террором
Мог всех зачинщиков словить,
Кто не гнушался крови, мору
И честью мог не дорожить.
Кого погладить лишь по холке,
Да шубу с царского плеча,
Да власть придать опричным полком,
Чтоб безнаказанность была.
Чтоб мог держать в повиновении
Бояр, дворян, князей, народ…
Чтоб за семью свою в волнении
Не открывали слишком рот.
Чтоб непослушные исчезли
Без шума, но оставить слух…
Чтоб ночью бить в чужие двери
И брать доносы от старух.
И чтоб владык хвалили люди -
Мол мудрый, добрый, нету слов.
Террор же - Феликс, и Малюта,
И даже может быть Ежов.
Заплечных дел талант немалый,
Но всё ж владыка берегись -
"Пороть их вроде чаще надо”,
Ночами не приходит мысль?
МАЛЮТА
Так повелось с древнейших пор
Что для защиты государства
Нужны солдаты на подбор
Чтобы с врагом на поле драться.
Но есть враги, что изнутри
Авторитет владыки точат -
Для них опричники нужны
И лучше чтоб с душою "не очень".
Любому деспоту нужны
Те, кто продаст за него душу,
Не пожалеют ни родных,
Младенца и того задушат.
В России тот обычай стал
С времён Четвёртого Ивана -
Он для бояр всех Грозным стал
Тем, что опричникам дал право.
Не очень был бы Грозным царь
Когда бы не было Малюты -
Дзержинского так звали встарь,
Скуратов, даже взглядом лютый.
Малютой звался он за рост
Наполеоновский, Ежовский...
Но топором владел прохвост,
Чужая кровь повыше локтя
В миру - Григорий Бельский был,
Но в рвении он был замечен
На “царский блуд” брал жён чужих
Тех, кто немилостью отмечен.
Сыскное ведомство его
Впервые создано в России,
Оттуда КГБ пришло
Модель, что лучше нету в мире.
Малюты следствия процесс
Обычным был тогда и после:
Есть подозрение, пытка, смерть…
Без “тройки” обходился вроде.
Известен Новгороду он
Своим звериным кровожадием,
Хотел он быть и палачом
Его любимое занятие.
Он мог убить митрополита,
Святых, безвинных и сирот…
Пусть по приказу бил он битых
Но не снята вина его.
В том грех его есть и злодейство,
Его и всех таких, как он
Кто выполнит приказ умело
И перевыполнит притом.
ЭПИЛОГ
Не то единство говорят
У нас сегодня, как когда-то...
Неужто время ждут назад
Где брат ходил с ножом на брата?
Где доносил сын на отца
И слыл поэтому героем,
Где за доносы подлеца
Хвалили хором перед строем.
Где "черный ворон" по ночам
Выдергивал чужих по духу,
Где пол-страны по лагерям
А в основном - едины духом.