Есть люди такие: с уценкой на бирке.
Глядишь, а ведь вроде бы и неплох,
Да только вот если вчитаться поближе,
То сразу поймёшь в чём же толк.
И отчего их подальше от света,
В глубины трещащих по швам стеллажей,
Убрали, забыли, и горестно дышат,
Лишь только стоит взгляд бросить порой.
И сразу понятно, что с ними случилось,
И почему вдруг из моды уйдя,
Они свои гнут бесхребетные спины,
Молясь ненароком и робко хрипя.
И сразу понятно, что люди те — птицы.
Те самые что, так любят летать.
Во снах своих смело стирая границы,
И веря в отчаянный страх.
И сразу понятно, что люди те — лучше,
Всех тех кто их прячет и пьяно клеймит.
Что вовсе они не на пыльных страницах,
От поэтов оставив шлейф.
Что вот они, рядом, ты лишь дотянися,
Руки своей шаткой сумей не отнять.
Что вот они, здеся, как были и раньше,
Ты только меж букв читай.
Ты суть разгляди средь шрифтов разномастных.
Среди клеветы и насущных проблем.
Они ведь так ждут, они ведь так верят,
Что не станешь ты тем, кто вновь их предал.
И что подойдёшь, и сорвав хлипкий ценник,
Подальше куда зашвырнув,
Пред ними падешь наконец на колени,
И молитву в надежде прочтёшь…
Есть люди такие, с уценкой на бирке.
Стоят в уголке магазинных широт.
А крылья их скотчем обмотаны липким,
И сил уже нет, чтоб взлететь.
Ты выкинь подальше, с размаху и с злостью,
Цветастый клочок что ярмом на душе.
Не верь что давно они вовсе исчезли.
Они как и прежде чуда лишь ждут.
Есть люди — что птицы,
И лучше их нету, в том мире,
Где свет потух уж давно.
Есть люди такие, что правдою дышат,
Так иди, помоги им, взлететь всем на зло.