Л. Ю.
Стихли и выстрел, и голоса,
Гончие — мимо. Их лай ужасен!
Спряталась, ушки прижав, Лиса
В ямку, под корни, под старый Ясень.
«Здравствуй, Лисичка!» «Не поняла,
Кто ещё прячется в этой норке?
Снова неважны мои дела,
После охотников — сразу волки?»
«Тише ты, рыжая, мягче хвост.
Вижу, бояться тебе не ново.
Все мои силы идут на рост,
Я не обижу, даю вам слово».
Воздух понюхала: пыль, гранит,
Влага земная и дух древесный.
«Страшно мне, если так говорит
Кто-то незримый и бестелесный».
«То-то и видно, дрожишь сопя.
Долго гоняли? Вся шубка в пыли.
Если и были друзья, тебя
Недоласкали, недолюбили.
Что до бесплотности, глянь вокруг:
Это в моих корнях безопасно.
Ясень зовут меня, рыжий друг,
И про тебя мне уже всё ясно.
Ветер снаружи свиреп и груб —
Вряд ли вернее приют найдёшь ты.
Ляг, успокойся. Да, я не дуб,
Но научился, как быть надёжным».
«Сладко, конечно, ты говоришь,
Но я в речах и сама умела.
Вижу, бывает, на поле мышь,
Заговорю — и, считай, поела.
Нынче тяжёлая голова,
Соображаю едва и еле.
Как мне поверить в твои слова,
Что это правда, на самом деле?»
«Слышишь, ползёт древоточец-жук?
Он мой мучитель, а не товарищ.
Долбится дятел на ветках рук
В чёрные шрамы лесных пожарищ.
Это не страшно, но к году год —
Вот, что смертельно, моя Лисичка, —
Старит сильнее любых забот
Вредная быть одному привычка.
Прячься от града и от грозы —
Мало ли Ясеню ран и пятен!
Вижу: не выживу без Лисы —
Этот исход мне теперь понятен.
Рядом ручей, значит, есть вода,
В стужу тепло, а в жару прохлада —
Так оставайся же навсегда,
Больше бежать никуда не надо…»
Стихли и выстрел, и голоса.
Кружит у Ясеня стрекоза и,
Что ему скажет в ответ Лиса,
Вряд ли услышит, едва ль узнает.