Если русский еврея вдруг понимает,
оказавшись в чужой стране,
не печалься – это нечто плату взымает
за возможность скрестить извне
исходящий взгляд со взглядом из родного угла,
и там, где встреча произошла,
возникает взрыв громадный
частных картин, и летит,
покалечить зрачок грозя,
точно пыль от копыт номадных,
сон спокойный за горло взяв.
То же самое нечто,
пробравшись в чей-то угол родной,
начинает жить своей собственной
жизнью, обезличенной, но
прорастающей, словно опухоль,
в обывательские глаза.
Метастазы возникнут не завтра,
в поколеньи не первом, даже и не втором,
но лет через эндесят слепота иссякнет,
и неизвестный нам отрок
не захочет жить в сером склепе
на остриженной, словно череп Героя,
улице – потому что не сможет уже ослепнуть.