Этим летом не было клубники.
Шли дожди, стояла холодрыга.
Впопыхах натягивали кофты
по утрам издёрганные люди,
говорили: «Вот так невезуха...»
Пили чай, разбавленный горилкой,
но теплее им не становилось,
и клубника всё не появлялась.
Вместо ягод радостных и ясных
озаряли землю капли крови.
Вместо сока сладкого на пальцах
оседала пыль бомбоубежищ.
И рыжела грязь по бездорожью,
застревая в гусеницах танков.
И шатался дым над головою,
черноглазым свойственный руинам.
«Почему ты спишь так долго, мама?
Отчего не встанешь, не накроешь
нам на стол, вариться не поставишь
на плите клубничное варенье...»
Голоса срываются и гаснут.
Голосам не будет больше больно.
По утрам сквозит из-под завалов
не клубничной сладостью, а трупной.
Этим летом не было клубники.
Этим летом не было улыбки.
Этим летом не было защиты
от разящей горечи всеобщей.
Те, кого настигло это лето,
никогда не сделаются проще,
не вернутся в область потепленья,
к простоте безоблачной на кр;ги –
даже если ночью встанет солнце,
даже если мёдом станет воздух,
этим летом точно для кого-то
навсегда закончилась клубника.