Топтались на майдане, слыша гром
Грядущих перемен, но вот кастрюля
Гасила в голове грядущий краха шум,
Предательски летела провокатор-пуля.
И прыгали, гремя бессмыслием, лихи!
Ораторы в толпу плюясь речами
Не сознавали: приближают день трухи.
И ночь, что вечность будто за плечами.
Они ее несут уже, в прыжке, да в вопле.
И «москаляку-тортик» смеясь смакуют.
А началось с печеньки, в их же воле
Всё было изменить! Но ветры дуют.
Несут куда-то их, ломая судьбы.
Страну ввергая в смрад, в бесчеловечье.
В колени падая орут «мы не рабы!».
Души такое мерзкое увечье...
Страна распалась на куски, бессрочно.
Шальная детскость правит бал, увы.
И в разуме стоит чтоб было прочно —
Здесь кто? Не поднимая головы.
Став государством, да впервые,
Что ж в одночасье расплескали суть?
Да кровью детской. На хомутной вые
Народа — беспросветный путь.
Кому доверились? Куда вас тащат ныне?
Где человечность мыслию простой
О том, что дважды два всегда четыре.
И надлежит людьми быть... Вой...
В их глотках что орут майданом — в бездну.
Они ведь в пропасть заглянули всей страной.
И оботри им с губ теперь хмельную пену.
И ор заткни заботливо уверенной рукой.
И дай им жить, и постигать сознанье.
Ведь без сознания как жить? Хохла спроси.
Украинец тут есть? Героем званье?
А прежде человеком стать? Да уж не голоси.
Уж есть украинец! То человек рассудка.
Минута на раздумье веское, и воля
Есть у народа — неужто ли не шутка?
Включая разум наконец, ища где доля.
А доля в том, чтоб быть людьми. Банально.
И уважать друг друга, и стараться
Не делать всей стране чрезмерно больно.
Себе тем паче. Миром обретаться.
Но вот майдан, дымы, и крики. Беснованье.
Горели люди, полстраны трясет.
А все что было нужно — обличенье.
И правосудие. И честь. И должный счет.