беспробудно и тайно ты пьёшь эту синюю взвесь
оглашенного неба, внимая тоске, поелику
жизнь с тоской однозвучны и, кажется, равновелики,
и на этом пути не предвидится радостных вех,
так и будет, от края до края, во веки веков,
преисполнен извечной печалью далёкого неба,
ты пытаешься выполнить волю подателя хлеба,
но не можешь, и немощь твоя тяжелее оков.