Поэзия - мы с ней теперь не слиты
И друг у друга впредь не на слуху,
Когда стихи разбомблены, убиты
И танками раскатаны в труху...
Что извлекать мне, сирому, из лиры?
Какой звенеть надорванной струной?
Когда она теперь уже не миром
Опоена в хламину, а войной.
И разодевшись в каски и разгрузки,
Набитые рожками для АК,
Она с земли свой смертоносный мускул
Вонзает в небо из ПЗРК.
Кровавой пеной капает с экранов,
И тем, кому допрежь была дана,
С небес уже не шлёт, как раньше, манну,
А искандеры сыплет на дома...
Вот, мёртвый лик её, пустой, безбожный
Мне днём и ночью видимый в окне.
Вот, вся она, подложно и подкожно
Себя пытаясь впрыснуть в тело мне,
Передо мной, мой сон, мой мир порушив
Своей, пропахшей порохом, рукой,
Стоит... Хотя, я ей навряд ли нужен...
А уж, тем паче, мне она на кой?
*****
МЫ
Вот так и жили, как под молотом,
Сгибаясь гордо...
Когда молчанье было золотом -
Срывали горло.
Вопили набожно и истово
Одно и то же...
Когда молчанье было истиной -
Звенели ложью,
Свои чужою меря мерою
Пути-дороженьки.
Когда молчанье было верою -
Взывали к Боженьке.
На всю округу сытой полостью
Брюшной урчали...
Но вот молчанье стало подлостью,
И... замолчали...
*****
ВОТ ОН!!!
Перед гранитом мрачных плит
Своих предтечей
Стою, и будто в землю вбит
Я весь, по плечи.
И руки есть, и ноги, но,
Как неимущий,
Я мыслю - нет меня давно
Среди живущих.
В миру, отмеченном огнём,
Свинцом и адом.
Я сам не с ними. Я не в нём,
А где-то рядом...
Быть может в Харькове, Ставищах
Или в Буче,
Быть может в вороном нависшей
Черной туче...
Иль там, где бьются боль и месть
В протяжном стоне.
Ни где я есть, ни кто я есть -
Увы, не помню...
А из земли сто тысяч глаз
Взирают грозно,
Но ими снова, в энный раз
Я не распознан.
И мне незримому такому,
Как по нотам,
Одни лишь плиты в спину стонут -
Здесь он!!! Вот он!!!
*****
МОЙ АНГЕЛ
Он мне во сне являлся пять ночей подряд.
Но не с небес сходил, а как-то ниоткуда
Вдруг возникал передо мною, пряча взгляд
И улыбаясь, будто был мне очень рад.
И я не голос, шелест ветра слышал - Брат,
Я вновь с тобою, но кем был - уже не буду...
И видел я, что вместо снежно-белых крыл
Он за спиной два окровавленных обрубка
Согнувшись нёс. И тихо ими шевелил,
А я до скрипа, до надрыва шейных жил
Пытался вспомнить, кем же раньше мне он был,
Но нет. Не мог. И ныло, ныло сердце жутко.
А он, знакомый будто, в профиль и анфас,
Затеял сказ свой, приобняв меня за плечи,
Я был не здесь, в другой стране, и там я спас
В ночи ребёнка, когда в дом влетел фугас.
И два крыла свои оставил там в тот раз,
А вот тебя теперь прикрыть мне больше нечем.
И мне на голову, как грянул камнепад,
И сжавшись телом всем, я в угол спальни вбился,
Ведь это ангел мой, не я, сошедши в ад,
Душе невинной поспешить на помощь рад...
Он мне во сне являлся пять ночей подряд
А на шестую ночь он больше не явился...
*****
ДОЧЕРИ (звонок в Киев)
И свет потух, и будто заключён
Весь мир во тьму. И страх вползает, сука...
Давай с тобою, пусть и ни о чём,
Поговорим. Молчанье стало мукой.
Когда себя, вот так неся ко дну,
Гребём-плывём по замкнутому кругу,
Давай хоть слово. Фразу хоть одну
Даруем в уши спящие друг другу...
Пока ещё зловещий горький ком
Людского зла не свёл гортань и скулы,
Пока ещё владеем языком,
И ночь уста нам наши не сомкнула...
Давай с тобой погоним эти сны
Отсюда прочь. Порвем их словом в клочья!
Ведь в те часы, когда безмолвны мы,
Послушай, дочь,
Как ненависть хохочет...
Как завывает, бьётся камнем в грудь,
И уши рвёт воздушная тревога.
Давай, моя родная, хоть чуть-чуть
Хоть горстку фраз, ну хоть совсем немного.
О том, о сём. О ветре перемен,
О бытии, о музыке, о моде,
О том, что нет у правила двух стен
Молчания в самой его природе.
И хоть кроваво небо в эту ночь
И так смертельно в долгом перегуде,
Давай, с тобой договоримся, дочь,
Что мы и завтра тоже живы будем...
*****
Наверно я не так был скроен,
Не тем, кем надо, и не там -
Когда шаги чеканил строем
Мой век, а я же по пятам
За ним, о павших спотыкаясь,
Тропой меж злобных чёрных скал,
Бежал, догнать его пытаясь...
И никогда не догонял...
И вслед за ним был тоже волен
Прервать себя, но всё же длюсь.
И так смертельно жизнью болен,
Что никогда не исцелюсь...
*****
По земле мандраж, по телу - дрожь.
Мысль одна - не спасовать, не ссучиться...
Выбирай, приятель, что ты хошь -
Сразу в гроб иль, всё-таки, помучиться...
Сразу в гроб? Так просто? Без затей?
Чтобы, как для галочки - отметиться?
Сколько б ни избегнул ты смертей,
Но с одной придется все же встретиться.
Ты её узнаешь по губам
И прильнёшь тотчас же к ним послушненько,
Ведь не страшно сдохнуть, если сам
Не забрал невинной чьей-то душеньки...
Если нет в тебе ни "пох..", ни "нах..",
И с зудящей совестью не лаешься.
Если ты у жизни в зеркалах
Как и раньше, чётко отражаешься...
Если можешь ты и петь, и сметь,
Навзничь пав, но вновь собравшись с силами,
Крикнуть черной туче - Кто ты? Смерть?
Проплывай - не заслоняй Светило мне!
*****
За дверью квартиры
Стучат, перебранка,
И лексика бьёт за края.
К соседу пришли к твоему
Спозаранку служивые три бугая.
И словно разорван,
Как сеть паутинки,
Твой долгий и муторный сон.
И воет белугой соседова жинка,
И детки ревут в унисон.
А ты, то дрожа
Под застиранным пледом,
То липко потея бедой,
Вникаешь -
Сегодня пришли за соседом,
А завтра придут за тобой...
*****
OCCAM'S RAZOR
Я глаза прикрываю рукой,
Ускользая от праха и тлена.
Может быть, я совсем не такой?
Не такой в параллельных вселенных?
Не вот эта невнятная смесь
Из раздумий, надетых на рожу?
Может, весь я не полностью здесь?
Может, есть я иной где-то всё же?
Среди душ несгоревших дотла,
И на чёрных крестах не распятых.
Может, нет ни крупиночки зла
В том, во мне? В тех, иных, координатах...
Может, там, средь иных во плоти,
Где иные и мудрость, и опыт,
Не грозит мне, иному, сойти
Ни с ума, ни с проторенных тропок?
И, как будто, достав глубины
Тысяч "я", не явлЁнных наружу,
Я дроблю на бессчётных иных
И себя, и озябшую душу.
Но лишь мысли клубятся, как дым,
И в тревожном гудят перегуде -
Вот ты весь. Был и есть. А иным
Средь иных тебя нет, и не будет.
И не важно, хорош или плох
Этот мир. Что тебе множить бредни?
Там, где сделал ты первый свой вдох,
Там и выдох твой будет последний.
И, ладонь отнимая от глаз,
Не итожа себя и не множа,
Я смеюсь и в стотысячный раз
Соскребаю раздумия с рожи...
*****
МИР ТВОЕМУ БОЛЬШОМУ ДОМУ
Мир твоему большому дому,
В котором жил, и будешь жить!
А мой - плывёт, сползает в омут,
В аду меняя этажи...
Вокруг него метут метели,
И всем, кто в нём, пора признать,
Что мясо жизни здесь доели,
Осталось кости обглодать...
И что ж? Обгложут... Не забыли,
Что здесь глодАтелей не счесть.
Ведь и Содом с Гоморрой были,
И этот дом пока что есть...
А про себя скажу я вкратце,
Что в кровостоках этих дней
Мне стало страшно просыпаться,
А засыпать - ещё страшней...
Что сны мои - как зев колодца,
В котором страх царит и мрак,
И совесть в судорогах бьётся,
Но не скончается никак...
Вот и хожу, склонившись низко
К земле, истоптанной до дыр...
Мир всем родным твоим и близким!
И не родным, не близким - мир!
Ведь может ты в наплыве грусти,
В своём далёком далеке,
Однажды вспомнишь, как на русском,
Тобой забытом, языке
Писал тебе один знакомый,
От лжи и горя пьяный в хлам, -
Мир твоему большому дому!
И всем другим земным домам!