Проблемы тела и души
Меня совсем не занимают.
Нельзя, в грехах погрязши, жить,
Свет соразмерный забывая.
Душа, когда она чиста,
Всё подчинит, всего добьётся.
А тело, падая с моста,
Паденью своему смеётся.
Не стоит сердце надрывать,
Когда оно любовь теряет.
В нём тайна, сила, благодать,
Что от беды оберегает.
Пребудь собою - и тогда
Ты загоришься как звезда.
Свеча догорала. Перед ним лежал лист бумаги, на котором он только что написал сонет. Его стихи нравились ему, хотя он с большим одобрением относился к стихам своих предшественников. В поэзии ему было легко и вольно. Всё, за что бы он не брался, вызывало неизменное восхищение, как у покровителей, так и у его друзей, которые занимались творчеством. К славе он относился просто, спокойно. Никогда он не ставил перед собою цель - овладеть сердцами и умами людей, с тем, чтобы те его возвеличили, превознесли до небес. Он не был королём по происхожденью, но он стал королём по призванию и вдохновению. С юных лет любил он присутствовать незамеченным на скромных праздниках жизни. Но не был он чужд и желанья открыто повеселиться, не выделяясь из круга людского, принимая участье в забавах людей, к какому бы сословию они не принадлежали бы.
В нём уживались два различных человека: мудрец и простодушный, богач и бедняк, король и слуга. То один из них, то другой полностью управляли его жизнью. Но, по сути своей, это было двоевластием, потому что этот прислушивался к тому, а тот не избегал этого. Он был, воистину, счастлив, родившись под звездой, постоянно приносившей ему свет и радость бытия.
Его душа была всегда переполнена. Если он не писал, то принимал участие в дружеских забавах. А когда он уставал от смирного чередования вещей, он начинал работать. Перо его было лёгким, всемогущим, безупречным.
Задумавшись, он не заметил, как наступил рассвет. Его окружали герои, которым он дал жизнь, влив в них свои собственные чувства, которые не всегда были чистыми и высокими. И в его душе кипели страсти, и ему были присущи приступы страха и отчаяния, неверия в свои силы. По сути, он был беззащитным. Поэтому он иногда надевал маску гуляки, циника, разбитного парня. Не все знали об этом. Но он не играл, он действительно бывал таким.
Он легко мог бы увязнуть в тине болотной, если бы не боролся денно и нощно со своими слабостями, недостатками, пороками. Часто у него опускались руки, но борьба продолжалась.
Поэзия и любовь спасали его. Перед его взором проходили любимые им женщины, которых он увековечил в своих стихах. Они все отличались темпераментом и образом жизни, наклонностями и странностями, но они все, без исключения, были ему признательны за его чувства к ним, даже если любовь их продолжалась недолго.
Семья его, явно не отрицая его прав, всё же, считала его неразумным, требующим постоянного пригляда, по сути, большим ребёнком. Рано обособившись от родных, он, тем не менее, чувствовал прочную связь с ними, крепко стоявшими на земле, гораздо чаще смотревших не на солнце, что озаряло всё вокруг, а на тучи, которые закрывали светило. Они были на своём месте, он - на своём.
В последние годы он заметил, что принимает легко и беззаботно всё, что посылала ему судьба. Раньше он был более требовательным и, как следствие этого, более уязвимым. Но сейчас он обрёл успокоение, вобрав в себя всё до последней капли. Он был счастлив Что бы его не ожидало в будущем, мудрость его сердца пребудет с ним. Навечно.