Памяти воина-мученика
Евгения Родионова.
На пол, на в грязь забитых доски
упал, ботинок в челюсть "прописал",
свеча навзрыд, склонившись, ныла воском,
и, где-то нудно воет аксакал.
О, мне твой стих на чуждом иноречье
понять в тумане боли ни к чему,
твоё мне пение - мотив шакальей встречи,
оно и снится, и звучит в бреду.
О чём поёшь ты? О любви, я знаю.
О той любви, что в жизни потерял.
Но ты живёшь, старик, в шакальей стае,
где молодые рвут невинных христиан.
Не ты ль их песнями питал младые годы,
растил, легендами поил щенков-волчат,
но только Терека мутнели ясны воды,
чтоб скрыть позор возросших дьяволят.
Ты потому тоскуешь в дымной сакле,
что честь джигитов продана за цент
поддавшись католической программе,
поставившей джихад на монумент.
Но песнь твоя, старик, даёт мне силы,
любовь, сошедшая с небес в мотив без слов,
откроет предо мною образ милый,
когда с кинжальной резкой горлом хлынет кровь.