Пока тебя не предали друзья,
пока ты сам кого нибудь не предал,
пока душой и сердцем не озяб,—
так, что мороз по коже жалил бредом,
за горло брал и заживо душил,—
ты ничего не понял для души.
Пока война тебя не испытала,
огнём своим всё тело опалив,
и друга верного на той войне не стало,
звезда его в ночи ещё сияла,
а он упал на краешек земли,
уже простившись с полусонным миром,
закрыв осиротевшие глаза,
пока катилась к сумеркам слеза,
луна застыла перед небом сирым,
пока не обратившись к небесам,
он вслед тебе кричал: пригнись, братишка!!
И грудью лёг уже не свой, не сам
на грудь тебе, как плюшевый твой мишка,
с желанием, хоть чью-то жизнь спасти,
себя ещё до смерти непростив,
за то, что другом с детства был плохим,
прижался к сердцу, душу отпустив,
шептал, как будто молча: не грусти,
напишешь мне хорошие стихи.