Свеча дрожит, не гаснет пламя.
В ночной небрежной тишине
Услужливо диктует память
Сказ о волшебной старине.
Возникнет образ незабвенный,
И непреклонный, и смиренный
Прабабки ведовской моей,
Что на исходе своих дней
В бреду, горячке, без сознанья
Шептала много разных слов
Про черных псов, пустых коров –
Загадки, тайны мирозданья.
Одну из тех загадок я
Представлю Вам на суд, друзья!
Мы в прошлое портал откроем
На этак тридцать-сорок лет.
В деревне мы простой. Не скрою,
Не в ней таится наш секрет.
Мы отворим во двор калитку,
В степи калмыцкую кибитку
Увидеть ожидая. Нет.
Пред нами домик без примет,
Но в целом крепкий и уютный.
Колодец с воротом седым.
Беседка. Валит серый дым
Из труб. Напомнит что-то смутно.
Таким пейзажем окружен,
Спокойно спит уставший дом.
А в доме том живет семейство –
И снова никаких примет.
Типичные черты плебейства,
Наследие военных лет.
Здесь муж, что трудится усердно,
Что Родине служил так верно,
Хорош собой – гроза девиц!
Но в сотне отрешенных лиц
Навряд ли вы б его узнали…
Простой и сельский человек,
Что не планирует свой век
И не слыхал об Ювенале.
Но не о нем сегодня сказ,
Хотя к нему вернемся раз.
Герой сей сказки – матерь дома,
Царица рода очага,
И хоть она Вам не знакома,
Рассказ о ней пронзит века.
Она вела свое хозяйство,
Не выносила разгильдяйства,
Была и мамой, и женой.
А в час загадочный ночной
Еще и помогала людям:
Гаданье – на вопрос ответ,
Порою лишь простой совет...
Но помогала... Пусть осудят.
Ведь любят осуждать добро,
Хотя и мало так его.
Однажды хворь ее сразила –
Не описать ее сейчас.
Какая-то чудная сила
Давила изнутри на глаз.
И он болел, гноил, слезился,
Как будто нож в него вонзился!
Пронзала тело злая боль.
Как рану разъедает соль,
Так хворь прабабушку съедала.
И это все – за пару дней!
Она лишь в полутьме огней
Ждала и людям помогала.
«Не нужно лезть. Само пройдет,
И вновь покой ко мне придет...»
«Авось» – как любим полагаться
На это слово без конца,
И страшно нам себе признаться –
В себе тем губим мудреца!
Но время нас на место ставит
И все ошибки наши правит.
Судьбою предначертан путь,
С которого, увы, свернуть
Не можем, как бы не хотелось…
И вновь распутье трех дорог…
И выбор мним… Жестокий рок.
«Авось, здесь легче будет дело!»
Прошу простить ремарку сью,
Задела тема жизнь мою.
Прабабушке все хуже, хуже.
«Авось» ей так и не помог.
И вот, в промозглой хладной стуже,
Спешит к врачам, познав урок.
Врачи руками лишь разводят,
Причин болезни не находят,
А боль сильнее и сильней.
Врачи рекомендуют ей
Другую посетить больницу –
Быть может, там дадут совет,
Раскроют хвори сей секрет?
Спешит прабабушка в столицу.
В столице врач привык решать –
«Болезнь нужно облучать!»
И вот – период облученья.
Период тяжкий, но былой.
Не описать в стихотвореньи,
Как было тяжело порой!
Прабабушка терпела это.
И вот однажды, на рассвете,
Раскрыв глубокие глаза,
Взглянув с теплом на образа,
Вдруг поняла, что изменилась.
Увы, один не видит глаз.
Один топаз навек угас.
Видать, то божия немилость
За то, что часто ведовством,
Хоть добрым, но наполнен дом…
Мы все живем в ограниченьях,
Но я б не пожелал врагу
Такое жуткое мученье –
Приснится разве что в бреду...
Когда наполовину видишь,
Когда судьбу ты ненавидишь
За то, что жестко обошлась.
И все знакомые, косясь,
Стараются не замечать увечье,
А ты так привыкаешь жить:
Смотреть, готовить, говорить,
Как все живут, по-человечьи…
Привычка свыше нам дана,
Но счастье ли несет она?
Свеча дрожит, не гаснет пламя.
В ночи мерцает огонек.
Читатели, еще вы с нами?
Ведь сказки сей конец далек…
Гноится глаз, хворь не пропала…
Зачем же так она страдала?
За что же врач ее обрек?
За что слепою быть предрек?
Что ж медицина здесь бессильна.
Но кто поможет? Даст ответ?
К ней вечером пришел сосед
И молвил: «Все найдешь в Обильном.
Там бабка старая живет.
Она болезнь заберет!»
«Колдушка» – так вот, по-простому,
Прозвал ее честной народ.
Договорились. К ее дому
Другой сосед теперь везет.
Дорогу провели в молчаньи.
В конце пути он с пониманьем
Кивнул: «Та бабка непроста.
В ней ведьмовская красота.
И знает очень-очень много
Про хвори, травы и беду,
И как лечить больных в бреду...
Все от лукавого порога!
Не лги. Смиренной притворись…
А будет страшно – помолись!»
Зашла во двор. Обычный дворик.
Хозяйка лавку принесла.
«Ну расскажи-ка мне о хвори...» –
И больше не произнесла.
Прабабушка с ней поделилась,
Надеясь на седую милость,
Просила очень ей помочь
Болезнь злую превозмочь.
Та только слушала, кивая,
Так час, а, может быть, и два.
Вечерний час вступил в права.
А ведьма, взгляд не отрывая,
«Ступай-ка в дом,» – сказала ей -
«Ведь утро ночи мудреней!»
Вот так они и порешили.
В безмолвии проходят в дом.
В гостиной гостье постелили,
И действо кончилось на том.
С дороги бабушка устала,
Сегодня много повидала.
Сомкнулись веки – видит сон.
Погост. Печали похорон.
И гроб. Несут его к могиле.
Прабабушка к нему идет.
Вдруг сердце сковывает лед,
Под действием волшебной силы
Ее толкает вихрь вперед –
В гробу себя она же ждет!
В момент проснулась, глаз открыла,
И видит отсвет от свечи.
Его к ней тянет чья-то сила,
Что к ней пришла теперь в ночи.
То сила древняя и злая,
Что славит черта, убивая
На радость темным существам
И их чернейшим божествам!
Пришла по адресу. Ведунья,
К ней приближаясь каждый миг,
Шептала строки темных книг –
Недаром славилась колдунья!
Все тело страх тотчас сковал,
Из плена гостью не пускал.
Но что поможет в час злодейства?
«А будет страшно – помолись!»
Молитва к Богу чародейство
Прогонит, устремляясь ввысь!
И «Отче наш» читая строчки
На память, что учили с дочкой,
Прабабушка шептала их…
Шептанье сорвалось на крик,
Когда в отчаяньи осознала –
От той молитвы помнит часть!
Шепча, сбиваясь, торопясь,
Она никак не вспоминала…
Тем временем все ярче свет.
Где помощь взять? Ну где ответ?
Тогда молитв много знали.
Молились каждый Божий день,
Чтоб оградиться от печалей,
Прогнать из дома злую тень.
«Живые в помощи»! Как вспышка!
«Ее читали мы с сынишкой!
Быть может, помощь в ней найду?
Молюсь! Иначе пропаду!»
«И в крове Бога вотворится...»
«Заступник, Отче мой, еси...»
«Избавит тя от злой сети...»
Лишь стоит только помолиться.
А ведьма уж пред ней стоит.
Свеча горит, она молчит.
«Да ты, подруга, тоже с силой?
Я чувствую ее теперь!
Ты хочешь, чтоб я сотворила
Заклятье, хворь прогнав за дверь?
Пойми, так в жизни не бывает:
Один найдет, другой теряет –
И чтобы мне спасти тебя,
Другому хворь вручила б я.
Но вот вопрос и вот загадка…
Ведь порча дадена та мной!
Однажды в темный час ночной
Соперница пришла украдкой
И попросила, чтобы сглаз
Сразил тебя на этот раз!»
Все беды связаны с мужьями.
От них бегут и их же ждут.
А только станут матерями –
Для них в семье творят уют!
И, что поделать, раз влюбилась,
А он с другой? Она молилась,
Просила, чтоб послал любовь.
А Он молчал, насупив бровь.
И вот уже не Бог, а Дьявол
Судьбу людскую вновь творит…
Он зол, жесток и ядовит!
Какое Он имеет право?!
Но, видно, так устроен мир,
Что править должен им Вампир…
Все тело сковывали цепи.
Вдруг миг, и больше нет цепей.
Они сидят в обычной клети,
Что часто встретишь средь степей.
Ну а колдунья, между делом,
Рассказ свой продолжает смело.
«Твой глаз пусть больше не болит!» –
Так, сплюнув, ведьма говорит. –
«А если б не твоя молитва,
То завтра бы, вернувшись в дом,
Исполнился б твой вещий сон!
Убила б жизнь черта бритва!
Ведь я не зря в тот поздний час
Спешила со свечой для Вас!»
Все кончилось. Прабабка в бричку.
Вернулась поскорей домой.
Сидит. Во тьме черкнула спичкой
И осветила лик златой.
И, вознеся молитвы к небу,
На горе злобному Эребу,
Всю душу Богу отдала
И в нем спасение нашла.
С тех пор, соседям помогая
Найти пропажу, дать совет –
О помощи просила свет,
Что заключен в ворота рая.
Молитвы свыше нам даны,
Чтоб дух спасли Его сыны.
Свеча горит, не гаснет пламя.
В ночной небрежной тишине
Услужливо диктует память
Сказ о волшебной старине.
Исчезнет образ незабвенный,
И непреклонный, и смиренный
Прабабушки родной моей,
Что на исходе своих дней
В бреду, горячке, без сознанья
Шептала много разных слов
Про черных псов, пустых коров…
Но то другие все ж приданья…
Быть может, время я найду
И с ними к Вам опять приду!