Еще не сдох усатый таракан,
А нам уже хотелось народиться
В раздолбленной по плинтусы столице:
У бессарабцев - свой Биробиджан
У входа в гетто тощих фрицев рой,
Контуженный отчаяньем и летом,
Воюет с котельцом скуля по гретам...
Их фюрер сдох и хочется домой
А нам уже хотелось народиться,
И строят, ах, прилежно строят фрицы
В арийском стиле новенький роддом
У входа в гетто, там где шелковица,
Истерзанная выстрелами в лица,
Под сапогом стенала о земном
И мы рождались, мести слаще нет.
Карабкались на дерево папаши
В надежде рассмотреть мордашки наши,
А в синагоге под талитом дед
Благодарил кого то. И меняли
Родные уху улиц имена,
А бочки муста, кваса и вина
Стоят себе , стоят, как и стояли,
Не Ленин, не нуждаясь в пьедестале
Вождей и голубиного г.....на
И мы росли на каше языков,
Комочки непонятные за щеки
Катали и плескались в солнцепеке
Глаз бабушек и парус ползунков
Белел неодиноко на веревке.
Рожденный для полетов в ползунках
Не ползает, на маминых руках
Он познает, что значит быть Жидовкой
О, пушкинские искры, вот и вы
Из бессарабской , смачной синевы
Щекочете язык, родным мне ставший
Два Зла кроивших край моей судьбы
В сороковом все «абы да кабы»
В июне утопили в настоящем
И мама мне читала - Крокодил
Грозился солнце съесть и Бармалею
Детей сожрать ,зажарив не жалея,
Почти что удалось и возомнил
Себя великим солнцем (правда мило?)
Усатый тараканище урод,
Сослать в Сибирь мечтавший мой народ,
Но в Пурим сдох и он. Хава нагила
И было детства полное корыто
Воды небес и озеро отрыто
Руками загорелых комсомольцев
Ильич Второй - папаша добровольцев
Карабкался чуть утомленный солнцем
К Кремлевскому верховному граниту
А зарзары катились в медный таз-
Оранжевые маленькие солнца.
Огонь лизал усердно таза донце
И сахарный песок, как унитаз,
Был розовой мечтой домохозяек
И таял также . Закипал сироп.
А абрикосы дикие взахлёб
И ноздри превращали в двери к раю
А город рвался в Кодры, рос и мы
Маймуцами взбирались на стволы
Орехов и зеленые коленки
По новой обдирали до зимы
И , переняв повадки у шпаны,
Швыряли камни в кроны- я и Ленка
У Ленки скулы выше, глаз темней,
Пятерок меньше. Бабушка на Волге.
Со мной забыв о пионерском долге,
Косить с уроков , фое верде, мэй,
Так вкусно, бессарабский дух свободный
не классик дарит шиксале моей...
А до исхода много много дней.
Битлы над Кишиневом глушат дойну,
Джаз КГБ коряво глушит глас
Радиостанций и для нас, для нас
Спешивших и успевших народиться
В раздолбленной до плинтусов столице,
Хранящих в сердце убиенных лица,
Сенатор Джексон выправит sky- pass