Я могла бы сто тысяч пламенных откровений, из бури памяти,
Нанизать как живые бусины на разорванный оберег.
И носить, не снимая вечности, вехи, эры, в метели встречные,
В снегопады, в дожди, в молчание городами стеснённых рек.
Под луной, опалённой перьями рыжих птиц из семейства фениксов,
Под раскачанным солнцем танцами, сотрясающих высь, Ундин.
Даже если светила пали бы, расплескав в чёрный воздух марево,
Мне бы виделся в каждом отблеске, в каждой искорке ты один.
Ты, чьё сердце к другой привязано, ты, с котомкой камней за пазухой,
И ни бог, и ни царь, но кажется, злой волшебницы блудный зять.
Под завязку, до капли, полностью я сливаю огонь влюблённости
В бездну между моим спасением и несчастьем тебя не знать.
Налюбилась до боли, хватит мне, дождь стекает по стёклам платиной,
А карниз с голубями мокрыми до мигреней опять продрог.
Пусть теряются мысли в комнате, будто черти в бездонном омуте…
Всё отпущено, всё отброшено, всё закончилось в сжатый срок.