"Не нужно прощаться. У жизни четыре угла.
Так было не раз, что срывали безвременно с места», —
Словами отца говорила тревожная мгла,
И падала полночь на детские плечи отвесно.
«Маршрутов не счесть, но короче всегда по прямой.
Наклонная ждёт, не давая до срока согнуться.
Я скоро вернусь. Не бывает судьбы роковой.
Бывает звезда, что лежит, словно сахар, на блюдце».
Высокий и сильный, он прыгнул в холодную муть,
За миг растворившись в горниле событий и зрелищ.
Хотелось уснуть. Неужели удастся уснуть?
А как же звезда, чьё соседство ни с кем не разделишь?
Она, как и прежде, белеет на фоне стола,
Сумев защитить от висящей за окнами хмури.
Отец говорил, что у жизни четыре угла.
Но он промолчал, что они никого не вернули...
***
Ползти по наклонной, забыть, что промок и продрог.
Спускаться туда, где живут, наш покой карауля.
У Вовки в кармане запёкшийся в кровь сахарок.
А в чёрном нагане на взводе последняя пуля.
Он мог бы остаться — когда под рукой джавелин,
Врагу нужен тот, кто заполнит квадраты в планшете.
Но Вовка всегда говорил, что у нас ковыли
Накроют и спрячут, да так, что никто не заметит.
Ну что там, дозорный? — молчать бесхребетно, родной.
Ты должен увидеть — он знает про близкую крипту.
Такие, как Вовка, имеют один позывной.
Пусть тот, кто не слышал, за них прочитает молитву.
Стреляют от злости, за то, что сумевший уйти
О бьющих в упор никогда больше даже не вспомнит.
Стреляют от страха. А Вовка сегодня один
И ближе других к раскалённой от времени домне.
Ползти по наклонной любой бы, наверное, смог.
Да только всему невозможно остаться бессмертным.
У Вовки в ладонях застыл непривычный мирок
Из маленькой спички, а, может быть, будущей вербы.
Как просто дождаться, она по весне расцветёт,
Раскинет серёжки — смешно, неуклюже, неловко.
И вряд ли расскажет, какой на поверку излёт,
И чей сахарок никогда не попробует Вовка.