Осенний лес – не место для сраженья,
и всё же в нем творится кавардак,
огнем объяты скользкие растенья,
размашисто ветра чеканят шаг.
Ступает мягко сумрак в полумаске,
как вдруг, рванув из дула облаков,
к нему несется лучик без опаски –
порвать врага на сотню лоскутов!
Вчера был лес задумчив и туманен,
теперь же он, отведавший свинца
с седых небес, необратимо ранен:
от ливня не укрылась голь лица.
Но ощути: в обители презренных
червей вандал рождается на свет –
многоголосье будничных вселенных
свести зловещей магией на нет.
Желает он, коварный, без заминки
собою всё пространство заслонить,
полянки, мхи, звериные тропинки
грибницей вездесущей охватить.
И даже чудо-звезды с небосклона
он верит: устрашатся его звёзд,
а птицы животворного фотона
сокроются за облачностью гнёзд.
Согнутся до земли штыки-поганки,
не сдюжат и минёры-валуи,
схоронятся опята в древе-танке
при виде ярко-красной “чешуи”.
И вот, посеяв всполохи сомненья
в телах и душах, гнев свой устремит
на ножке он, сооружая звенья,
в бурлящий и клокочущий зенит.
Апофеозом гнусного безумства,
сей ядами пропитанный “божок",
в порыве несусветного кощунства
готов расплющить неба потолок.
“Желаю, чтобы сердце не стучало
березок, испуская свет вовне,
разорванных аорт осинок мало,
я – новое: объемли мир во мне!
Взойдя над строем елей-исполинов,
ветрам раскрою тайну в вышине...”
Кичился гриб, исполненный токсинов,
фривольно строя планы при Луне.
Меж тем, то в пляс, а то державным шагом,
то безрассудно, то незнамо как,
то дебрями, то тропкой, то оврагом
медведь чертил истории зигзаг.
И не приметив тоненькую ножку,
над ней колпак, что злобою давясь,
витийствовал, он как бы понарошку
вогнал спесивца лапищею в грязь!