Аду хата та худа

Виктор Болгов -Железногорский
АДУ ХАТА ТА ХУДА
(Эксперименталий с применением палиндрома)

Поистасскался, постарел
Князь Аид, стал не удел.
В аду теперь республика.
Гуляет буйно публика.
Братаются, милуются
И в засос целуются.
С грешниками важными
Дела стали ужасными.
И как Аид сам уцелел
Со смолою в чан не сел?!

Пожалел его Архангел
Михаил в высоком ранге.
И спровадил аж на Землю…
Ни во Францию, ни в Бельгю…
А в России бурю злую.
Не встречал в аду такую.
Метель свирепая свистит
Сходу с ног сбить норовит!
И мороз крутой крепчает…
Он Аида так встречает!

Эх, хорошо было в аду.
Там жар, огонь весь на виду.
Стало быть, замёрзнуть сложно.
Ад дрожит весь всевозможно!
Чуть ползёт через сугробы…
Чу, вдали огни… вот кто бы
Принял в гости, обогрел…
Аид его за то б не съел.
Съехал с горки и поднялся…
Сходу к домику подался.

Дом – невзрачная халупа.
Туалет снаружи сруба.
А в дому том: бой, разгром.
Одни грешники кругом.
Адю матами покрыли,
Хорошо, что не побили.
Эта хата не годится.
Нечем даже поживиться.
И без ада там беда
В общем-целом – ерунда.

Аду хата та худая…
Ищет ад – подобье рая.
Видит терем ли, дворец…
Трёхэтажный… Наконец!
Вот где райская обитель.
Обернулся, как Спаситель
Или Ангел непорочный…
Постучал – ворота прочны.
Махом выскочил охранник.
-Кто такой? – Убогий странник…

А ну, пошёл отсюда, бомж!..
Покой вельможи не тревожь!..
Оглушил сиреной громкой.
И дубинкою неломкой.
Овчарки лают: «Порвём, вор!»
Перемахнул через забор
И бежал Аид подальше
С виду райской этой фальши.
Бежал, бежал и оказался
Там, где первый раз шатался.
 
Носом хлюпая разбитым
А к нему уже с обидой:
Ты зачем ушёл, дурила,
Раз хозяйка пить налила?!
Не уважаешь, перемать?!
Что ему на то сказать?..
Извинился, повинился…
К печке греться привалился
Тут «штрафную» в рот залили.
Морду сразу не набили.

Как соседа принимают.
Подноготную всю знают:
С кем блудил, на кой женился…
К утру вновь опохмелился.
Селёдкой в шубе всё заел.
«Ой, мороз» со всеми пел.
Схрумкал пару огурцов,
На ноге качал мальцов.
Блевал в тазик – как у всех.
А вокруг-то; плач и смех!