Давнишняя история затёртая до дыр,
Но выдумать подобное получится с трудом,
И цепко держит за руку непостижимый мир,
Как тот совсем заброшенный и одинокий дом.
Десятки лет схоронены, бурьяном поросло...
Но эти страхи детские забудутся едва.
За старою оградою играет в прятки зло -
Вещала горьким шёпотом народная молва.
А детям пуще взрослого в рубаху забралось...
Принятье непонятного идёт не от ума.
На сердце, пусть до времени, наложенная ось
Вращает с быстрой скоростью ту веру в чудеса.
Разруха, пыль военная, да первый мирный год.
К чему такая присказка? Да бог бы только знал.
Войною покалеченный, но выживший народ
Жил как умел, а в сущности, все так же выживал.
И нас у мамки пятеро, да две души давно
Порхают да безгрешные на самой высоте.
Не нами жизнь отмерена, не нами решено
Сколь долго должно мучится, скитаться по земле.
Ах, славные младенчики: Варюшка да Илья.
Так мало с нами пробыли и вышел срок земной
Но до сих пор мне памятно, как Господа кляня
Рыдала моя матушка переходя на вой.
Недели две туманные и слезы на замок.
Покаялась и приняла, хоть был удел суров
Тогда ещё не ведала: вернётся муж без ног.
Но разве здесь до плаканья, когда ещё пять ртов.
А мы что?! Непоседушки. И нас таких - село.
Облезлые воробышки с заплатой на портах
И с голоду как водится в желудках так скребло,
Что лебеда хрустела как сахар на зубах.
Да полно мне! Всё прожито: и голод и война.
События прошедшие я вспоминал ни раз:
Тот старый дом заброшенный на краешке села.
Коснусь за плечи памяти и свой начну рассказ...
Весна-голубка певчая, да солнышко пекло.
Деньки, что чудо-девица румяностью полны.
За нею лето красное природу под крыло
Взяло и бойко дернуло по краешку струны...
И лес широколиственный таился за бугром,
Да так к себе на трапезу по-свойски приглашал.
Мы словно угорелые несемся вшестером
Себя скорей попотчевать в лесной столовый зал.
Зима подруга вредная ни крошки не даёт,
А здесь гуляй родименький, да только не зевай.
Что глянется не мешкая кидай не мывши в рот.
Нас баловал по случаю на редкость щедрый край.
Грибов корзины полные и ягод кузовки.
Да, щавель дикий радовал на пару с ревенём.
Ну что зима проклятая?! Что, руки коротки?!
Тебя б падлюку редкую по заднице ремнём!
И день проходит весело - не хочется домой.
Но что поделать времечко на месте не сидит.
Глядь, солнце распрощалася с взошедшую луной
И ковш большой медведицы давно уже разлит.
Идём и хорохоримся под стать ночной поре.
Дорога будет быстрою, коль есть чего соврать.
А звездочки красавицы играют в серебре
И на душе так радостно, что прямо благодать.
Но Петьке неуёмному, как черт шепнул на ум
И тема дюже страшная пошла на языки,
И самый жизнерадостный стал чёрен и угрюм
И холодком повеяло, как буд-то от реки.
Народные предания про леших, мертвецов,
Истории старинные про пьющих кровь людей
Пот пробивал так запросто от этих жутких слов
И верилось во всячину. Ну правда, хоть убей!
Вдруг, Лёнька - самый маленький и тихий из детей,
Свой нос сопливый вытерши чуть слышно пропищал.
Мол, слышал как подвыпивший Евдохин муж Андрей
Поджег с "сорокограусом" словесный свой запал.
Рассказывал "подельникам", как этою зимой
Шел после смены в "уматень" (уставший от забот).
Не без греха конечно же, в обнимку с "кочергой",
Но услыхал, что из дому тихонечко зовёт
Печальный голос девичий. И всё бы ничего,
Да только дом "откудова" он голос услыхал
Лет тридцать взад наверное, как катер "сел на дно"
Оставив жизнь, да разве что, в полутонах зеркал.
И так зовет протяжненько, как словно песню пой...
Ты подойди, пригоженький, отринь мою печаль
Здесь много лет не "казывал" свой яркий лик живой,
Сними с зеркал, пожалуйста, унылую вуаль.
И тут его, как прорубной водицей обдало.
И зуб на зуб не падает, и крестится трясясь
И он, ну улепётывать, забыв про барахло
Сквозь снежные завалины безбожно матерясь.
Да это спьяну чудится - брехать большой мастак.
Язык костей не ведает и мелет по селу.
Ты не скажи, Андрей конечно же пропойца и дурак,
Но вот послушай...бабушка сказала по утру.
В году поди пятнадцатом, шестнадцатом. Ну так...
Рукой до революции вот-вот уже подать.
На наш завод, что в Проводях был выписан поляк
А дом тот, под жилище ему решили дать.
Не так чтоб стар полячишка, но факт - не молодой.
Но крепкий, хваткий ум его заводу мог помочь.
И он явился. Батюшки! Со всей своей семьей
Где полька востроносая, да дети: сын и дочь.
Да вот беда проклятая для наших молодцов,
Та панна ясноокая, что дочерью слыла
Красавицей неписанной шестнадцати годов,
Сердец мужских погибелью прекрасную была.
И так её высматривал и малый и большой.
Явись на мир прелестница, улыбкой одари,
А если без жеманности откроешь ларчик свой
То свет на волю выпустишь, что прячется внутри.
Но гордая красавица напрасно не глядит,
А мужичью облезлому нет ходу до добра.
Но всё же краска выпала на молодость ланит,
Ведь точит твёрдый камешек мятежная вода.
И в ней сердечко юное забилось в нужный час,
Да так, что хочет вырваться из девичьей груди.
А вырвавшись, как горлица, над миленьким кружась
Счастливая опустится клевать с его руки.
Но только выбор юности - ошибок подлый дар
И тот, кому прелестница доверилась любя
Хоть потчевал и сладостью раздразнивал пожар,
Забаву видел в девушке, любив только себя.
Гражина - дочка панская, не ведая беды
Отдала князю Бесцеву, не думав надоесть,
И то, что у желанного все помыслы худы
Свой белый цвет не пятнанный, достоинство и честь.
Бывает шельму милует всевидящий Господь
И тот не опасается, не маяться виной,
Что душу всю насилует и оскорбляет плоть,
И Бесцев ей насытившись женился на другой.
А девка, хоть и польская, да баба все ж была...
Ей свет с одним единственным дорожку рисовал
И бедная не выдержав, как раз на Покрова,
В том доме и повесилась среди своих зеркал.
И что ты Лёнька думаешь она доселе там
Мытарствует несчастная в кромешной темноте
И нет упокоения её земным часам,
Век бестелесной маяться на этой стороне?
А ну брехать завязывай. Давай скорей туда
А кто не "испужается", тот влезет посмотреть
Вдруг эта гарна панначка и в правду что жива?!
Ну раз не из "фолунистых" тебе и карты, Петь!
Да я ту девку польскую не капли не боюсь.
Подумаешь повесилась и ноет в темноте,
Ишь вон чего удумала придурочная гнусь,
Хозяйкой себя чувствует в хоромистой избе.
Идем, смеёмся хвастаясь, но чем "близее" дом,
Тем храбрость из кармашеков на убыль норовит
И понимаешь глядючи на прочих со стыдом
Что разум в пекло адское залазить не велит.
Пришли. Стоим и топчемся. Не знаем что сказать.
Слышь, Петь! Ведь хорохорился?! А ну-ка залезай!
Да нет, здесь по-хорошему нам стоит порешать.
Ну ясно сдулся, рыженький... брехун и краснобай.
Одна из всех короткая, да длинных ровно пять.
Эх, доля невезучая вновь выбрала меня.
И лезет страх за шиворот и хочется кричать,
Да только насмехается недобрая луна.
Ребята все белёсые стоят особняком,
Шагаю по завалинке и ставни отворя
Сквозь битое окошечко ныряю в дом ничком
В душе взываю к Боженьке, чтоб защитил меня.
Лежу минуту, думаю как веки отворить
И слушаю тихонечко, неужто дом живой?!
Не слышно ли, не чудится ужасный стук копыт
Чертей - хозяев тутошних с их черной госпожой.
Но темнота кромешная на пару с тишиной
Хранят на слово вымолвить наложенный запрет.
И я рукой нащупавши огарочек свечной
О короб спичку клацаю и пробуждаю свет.
Снаружи дом не маленький, внутри почти дворец.
И почему ж охотников залезть сюда "нема"?!.
Здесь словно бы проматывал благие дни купец,
Ведь разных чуд диковинных бесчисленная тьма.
Кругом портреты "пшецкие" уставившись сверлят,
Того гляди, что слопают поганое паньё
Уж больно морды наглые и столь голодный взгляд,
Что буд-то бы слетается на падаль вороньё.
Шкатулки, безделушечки, посуда, кружева
Во всем чужой, неведомый простому глазу стиль
И странно, то что в тереме по факту жизнь мертва...
Его не покрывали следы забвенья - пыль.
И боязно, да хочется побольше поглядеть.
Авось и не привидится рассказов страшных жуть
Не попаду в загробную расставленную сеть
И воздуха чистейшего ещё смогу вздохнуть.
Иду наверх ступеньками, почти что не дыша.
Вдруг, что-то будто скрипнуло и снова тишина
И пусть совсем не заячья, но робкая душа
Оставила конечности без малого тепла.
Глаза закрыл и выдохнул и снова страшный путь.
И в комнатку за комнаткой ныряю посмотреть
И чувствую, что рядышком... Ещё совсем чуть-чуть...
Мне выпадет решение: понять иль умереть.
Да тут свеча негодная решила подшутить
А может невидимкаю кто плюнул на фитиль
(Смешно им вурдалачешкам "тудыть твою тудыть"
Христовы души смирные записывать в утиль).
И снова сердце ёкнуло, со скрипом резким дверь
Последняя отринулась и манит в темноту
Мне хода нет обратного, когда как не теперь
Узнаю все и с робостью опять спешу во тьму.
Просторная как горница, коль можно так сказать
Про комнату, что некогда девичею была...
В ней всё убранство полное и видевшие стать
Под черными полотнами скучают зеркала.
Огарочек понервничал и снова стал дышать.
И тени как творение всегда рождает свет
А за спиною пискнула предательски кровать.
Я обернувшись, в ужасе увидел силуэт.
Гортанный рокот вырвался наружи что есть сил,
И стужа без стеснения прошла через порог
С минуту как помешанный я громко голосил
И удержать от этого себя никак не мог.
Но то, что я за призрака...там принял в темноте
Лишь тень, от свечки верткая играла веселясь
Все остальное выдумка, рожденная в среде,
Где каждая соломинка легко обманет глаз.
Унявшись, громко выдохнул и подошел к окну
На улице, в окошечко ребят увидел там.
И усмехнувшись горестно, что выдал слабину
С решимостью мальчишеской прошаркал к зеркалам.
Уставших рук движение и на пол ткань летит
Тут будто морок бешенный я в голову впустил
Смотрю а в отражение, что за спиной...висит
В одеждах черных барышня. И тут, что было сил
Рукою бью по зеркалу и звон стекла шумит..
Земля как-будто мягкая уходит из-под ног
И падая мне чудится, что кто-то говорит:
"Дзенькуе, допрый юнаша! Крани же тибя бох!
Не знаю, долго ль, коротко лежал я на полу.
Да вышло солнце яркое... и зайчик на лице
Прервал мое забвение, чтоб подвести черту
Ночных чудачеств адовых, что вылились в конце.
Я встал. Разруха полная: ни злата, ни картин...
А вместо пыль поганая, гнилухи, паучьё.
И сколько не выискивал, не поднимал причин
Не понимал, как ночью я увидел это всё.
Но долго мне раздумывать уж точно не пришлось
Я вышел, а на улице ребят и след простыл.
Да всё это привиделось, неужто ли всерьез
Решил, что в доме чертовом и в правду кто-то был!?