«Дорогой директор, прошу прощения за вторжение в столь драгоценные для вас минуты, когда решается судьба лучших артистов Оперы, когда вы возобновляете важные ангажементы и заключаете новые; и все это с поразительно точным видением, пониманием театра, знанием публики и ее вкусов, авторитетом, который, признаюсь, изумил меня, несмотря на мой немалый опыт. Но если вы хотите, чтобы мы жили в мире, не следует с самого начала лишать меня моей ложи! С такими мелкими оговорками соблаговолите рассматривать меня, дорогой директор, как вашего смиреннейшего и покорнейшего слугу.
Призрак Оперы».
«Гляди! — кричал он, склонившись ко мне. — Ты хотела видеть! Смотри! Радуй свой взор, услаждай свою душу моим проклятым уродством! Созерцай лицо Эрика! Теперь ты знаешь Голос в лицо! Тебе недостаточно было слышать меня? Тебе хотелось знать, каков я на вид. Ты довольна? Я хорош, а?.. Если женщина видит меня, как ты, значит, она моя. Ей суждено любить меня вечно! Кристина, ты сорвала мою маску и потому никогда уже не сможешь покинуть меня!.. Пока ты могла думать, что я красив, Кристина, ты еще вернулась бы!.. Я знаю, ты вернулась бы… Но теперь, когда ты знаешь о моем уродстве, ты сбежишь навсегда. Зачем ты хотела меня увидеть? Безрассудная! Безумная Кристина, она хотела меня увидеть!.. Это все пустые разговоры! Для смеха!.. Я всегда выражаюсь не как остальные!.. И очень устал от этого!.. Очень устал!.. Мне надоело иметь в моем доме лес и комнату пыток!.. И жить, как шарлатан, в коробке с двойным дном!.. Мне нужна жена как у всех! Жена, которую я любил бы… Ты должна понять это, Кристина.
Гастон Леру, «Призрак Оперы»
***
Какие драмы! Страсти в вечном царстве
фантасмагорий! Оперы крыло
скрывает лики Мельпомены в фарсе:
виконта превращая то в Пьеро,
то в дуэлянта призрака. Не скалься,
трагедии маска оперы Гуно,
пусть фарандола ярмарки страдальцев
развеселит, как игры в казино.
Феерия, триумф и поражение,
сияющие рампой вечера, —
бал-маскарад!.. То призрак иль видение
живого средь актеров мертвеца
в костюме смерти? Толчея антракта:
наложницы искусств сие дворца —
статистки, фигурантки третьих актов,
хористки увертюры — без конца
и края. Призрак?! Точно!.. Ни румянца,
ни носа, ни волос… Директора
лишь пятятся наощупь в темпе вальса
с булавкою английской: «Нам пора!..»
Кордебалет визжит, суфлер гримасу
оскалил арлекина…
Темнота.
В подвале ферм, в гигантской паутине
из тросов, балок, медного щита
был вздернут машинист шнурком Пенджаба, —
так удушить мог только сатана!
Ах, бедный Эрик! Ведала б Кристина —
блистающая дива и жена
чудовища, — что лаской Магдалины
и ролью Маргариты спасена…
Делиб не знал, Сен-Санс не представлял,
Массне и не догадывался даже,
кто в пятой ложе им рукоплескал
и подпевал венгерским вальс-пассажам.
В прокля;том зале «Фауста» давать —
равно испить всю жертвенную чашу:
поставив кич, смеяться и страдать,
ангажемент подвергнув саботажу.
Несчастный, что не ангел и не призрак,
не гений, чтящий бога благодать,
он пишет ноты кровью и со свистом
их рвет и топчет нотную тетрадь,
обожествляя муки и страдания,
бросая вызов звездным небесам —
уродство, предвещавшее изгнание,
над красотой сломалось пополам.
Нет больше маски мавра, Dies Irae,
трюкачества, проделок шутовства,
ни фарса козлоногого сатира,
ни хаоса подмостков, торжества
игры на сцене!.. Северная фея
придет с кольцом и обручит тебя
со смертью, бутоньерку орхидеи
ко фраку прикрепив, коснется лба
губами. Слышишь, Ангелы запели,
разверзлись наконец-то небеса
в последнем акте роковой дуэли
души влюбленной с телом мертвеца.
29 августа 2022 года
Иллюстрация: Anne Bachelier