В восемь утра ускакали на север бананы по улице Щорса.
В городе тихо, не крикнет сова, не залает лихая собака.
Падает снег, гувернантки неспешно выводят детей пухлощёких.
Сонные дети по снегу бредут, а куда и зачем, непонятно.
Машу за шарфик усатая бонна ведёт по проспекту Науки.
Чинно идут, не спеша, но и пискнуть не смеет несчастная Маша.
Всюду фонтаны, из них даже капля воды никогда не пробьётся.
Морды набычив, скульптуры богов и героев стоят повсеместно.
Бедную Машу за шарфик ведут, ей так грустно, что хочется плакать.
Только мечты незаметно приходят, слегка согревают сердечко.
Вырасту скоро большая-большая, уеду отсюда в Неаполь,
Буду курить сигареты, как мама, и пить итальянские вина.
Или останусь, окончу юрфак и пойду в президенты России.
Каждый дурак меня слушаться будет, никто не посмеет перечить.
Деньги у всех отниму и построю тюрьму на проспекте Науки.
Эту усатую бонну туда привезу и подвешу за уши.
Бонна бормочет невнятно сквозь зубы какой-то стишок по-французски.
Как далеки от неё вечеринки в Лидо и бокал ривезальта.
Ох, тяжело в этой дикой стране, где никто не читает Монтеня.
Хочется рвать и метать, и девчонку несносную дёргать за шарфик.
Где-то по северу скачут бананы одетые в жёлтые шкурки.
Море Балтийское лезет на берег, камни терзает зубами.
Старый дурак адмирал Кандауров в тазике топит бумажки.
Кто объяснит, для чего мы приходим в мир этот, столь не уютный?