Эта жизнь, и другая, и та,
о которой ещё не мечталось, —
два и горьких, и сладких глотка
из бокала одной благодати.
Ты до донца отпила меня,
пустота с пустотой поквиталась…
Не дракон и не ведьма — змея,
на таких одной жизни не хватит.
Мой хрусталь опалён и так тускл,
что едва различим цвет осадка.
Это боль, это грусть, это дурь,
это то, что осталось от счастья.
А ты смотришь в пустое нутро,
для тебя что в упор, что украдкой,
и преданье как небо старо,
если вечер простить угораздил.
За твою нелюбовь и любовь,
если можно назвать так безумство,
за пустое, за это, за то…
что тебя до сих пор я ревную.
Мне тобой бы дышать и дышать,
богатея как дурень, свихнуться
от желаний продолжить кошмар
хоть на ночь, но почти неземную.
Чтоб, как реки стихийной водой,
наши души наполнились чувством,
как колодец в пустыне пустой —
звездопадом, синицей вспорхнувшим.
А сейчас с журавлями сквозь мрак
от тоски и дурацких сопутствий
улетает надежда собрать
даже мысли
как битые груши.