Страх пробуждал. Он пробирался внутрь
по капиллярам холодно и дерзко.
Как будто кто-то начищал до блеска
низ живота, проваливаясь вглубь.
То небо, проливающее ртуть,
здесь предлагало жизни стать отрезком,
встревоженным, осунувшимся, резким,
невольно превратившимся в черту.
Страх проникал под каждое ребро,
как душегуб, сжимающий перо,
как висельник, себе нашедший место.
Но он не ведал, - грош ему цена, -
что дух сильней, и жизнь еще цела.
И рано провожать её с оркестром.