В ночной тиши исчез бродяга-сон,
Меня покинув так бесцеремонно,
Его изящно-легкий фаэтон,
По вымощенной камнем мостовой,
Унесся прочь, постукивая ровно.
И в звуках этой громкой немоты,
Дождливых капель слышен отголосок,
И мир уже не кажется так плосок,
Когда со мглой беседуешь на "ты".
В тревожной, многогранной тишине,
Бессонница, как верная сестра,
Миндальный чай заваривает мне,
По-свойски засидевшись до утра.
Она всех дум суровая судья,
Но мило так её переживанье,
И на душе покой, и ликованье
От этого целебного питья.