Звучу
Послушай меня. Я пустой человек.
Не спеши возражать. Постарайся услышать.
Голос мой – это звон оцинкованной крыши
Под атакой дождя. Он из тех фонотек,
Где хранятся шумы пустотелых предметов,
Когда в них попадает имеющий вес
Посторонний предмет. Голос мой – это где-то
Заплутавшее эхо, словарный регресс.
Я пустой человек и звучу только если
В меня, словно в гулкий объёмный сосуд,
Льются чистые звуки и новые песни.
Послушай меня ещё пару минут...
***
Мне не стать осведомлённей ни на грамм,
Даже если весь освою Телеграм.
Даже если ленту вещего ВК
Размотаю до последнего витка.
Если двадцать-тридцать-сорок (к чёрту счёт!)
Я поймаю разных радиочастот,
Если душу выну поисковику –
Не узнаю много больше, чем могу.
А могу я только ждать и причитать,
Проминать свою кровать, марать тетрадь
И лететь бескрылой бабочкой впотьмах
В обрастающий подробностями страх.
Память
Я знаю, память – временно;е решето.
Она не памятник, не крестик на ладони,
Не каменный колодец, что бездонен,
Не просто то, что пребывало до.
Она просеивает время и меня.
Я рассыпаюсь незаметно, постепенно,
Спокойно принимая перемены,
Покорно им навстречу семеня.
Я рассыпаюсь непредотвратимо
На месяцы, недели, дни, часы,
На части речи, слоги, на азы –
На буквы сетевого псевдонима.
Мир распадается, и это не ново; –
Исчезнет он в решетчатом тумане,
Как исчезает всё в открытой ране
Дырявого кармана моего.
***
Сегодня запах преющей листвы
кружит по улицам,
и некогда любимый вид Невы
карикатурится.
Когда мне можно будет уходить
из дома вечером,
под утро возвращаться и скулить,
грехом помеченной?
Не тороплюсь, но даже у кастрюль
тускнеет олово.
Вчера была надежда, был июль,
и было здорово.
Конфета со сгущённым молоком
растает, скорчится.
Скажи, дружище гугл-точка-ком,
когда всё кончится?
***
В немоте даже дом не дом.
В безмолвии город – не город.
Весна происходит с трудом.
Без труда – только снег за ворот.
Но уже наступают слова,
рвутся в бой, обгоняя друг друга.
Неуступчивые существа
бойко заполоняют округу.
И становится городом дом,
вырастая вокруг человека
(он беспомощно мал, ведом
и растерян). Такая опека
человеку нужна позарез.
Он смущён, он напуган изрядно.
Он привык обходиться без
всяких слов, но белеет тетрадный
разворот, обещая помочь,
обещая защиту, и скоро
наступает весенняя ночь.
Человек подчиняет слово.
Vindula Erota
До света жадны окна кабинета,
Они ещё припоминают лето,
Но стол листвой завален документной,
Желты коллеги после отпусков,
Молочна белизна воротничков,
Обед всё ближе, а тепло всё дальше,
И за версту услышишь секретарши
Высокомерный цокот каблуков.
В окне умытом липа золотая
Листками машет и почти взлетает.
На каждой ветке – бабочкина стая,
Но ветви остаются при своём.
Сентябрь шелестит календарём,
И я – как липовая Vindula erota,
Трепещущая, ждущая полёта,
Пронзённая игольным остриём.
***
Выйти однажды с работы и вымечтать август
Такой, чтоб хотелось идти, и тропа не кончалась,
Чтобы коллеги брели на свои остановки,
А ты - по тропинке в свою урожайную зрелость.
Чтобы рождались слова наливные, тугие,
Зрели и падали под ноги, не разбиваясь,
Там оставаясь лежать благозвучной приметой
Радости - ты плодоносен, не бесполезен.