Пишу стихи без страха и надрыва –
Как будто дождь пролился золотой
И смыл с души сомненье и пугливость
Перед грядущей схваткой мировой.
Шаг замедляю, не машу руками,
Доказывая истину … себе.
Не пробую поднять чужое знамя
Или сыграть ноктюрн на трубе,
Поскольку не умею. Слава богу!
Пришло, как откровение: я сам –
И слово первое, и верная дорога
К последним высшим праведным весам.
Когда мальцом катался по перилам
И прыгал с крыш ближайших гаражей,
Я был неукротимым и счастливым
Без башен, берегов и рубежей.
И не стремясь ни в бой, ни в космонавты,
Я бился в кровь за первую любовь.
А тех собак, что не любили тявкать,
Подкармливал «Особой» колбасой:
В их сдержанности мнилось превосходство,
В молчанье – уважение к себе.
Я в них ценил собачье благородство,
Уменье не потворствовать судьбе,
А быть и жить, хвостами не виляя,
Нести себя, не жалуясь на боль,
До пропасти, до старости, до края
Храня доверье к людям и любовь.
Сумел ли так, как те «дворяне детства» -
Псы киевских и уманских дворов?
Они когда-то жили по соседству
И мир был смирен, радостен, здоров.
Сумел ли я, стерев мечты и годы,
Остаться до конца самим собой,
Как эти шавки «никакой породы»,
Сберечь доверье к людям и любовь?