А память, изгнанная вон,
уводит совесть за собою -
с народом вместе, со страною,
со всей намоленной судьбою,
со всем, чем жив был испокон,
и остаешься без всего -
пустосердечным, пустоглазым,
с лукавым князем, полон грязи,
ничем не отличим от мрази,
былое исчерпав родство.
И можно убивать и жечь
за то, что кто-то что-то помнит,
за то, что тот не вероломный,
за то, что тот не с силой тёмной,
что не продал родную речь.