МАРИ
Мари! О, кроткая Мари!
Ты слов любви не говори.
О ней теперь щебечут все,
а нашей выпало стезе
в простом безмолвии тонуть,
блаженства постигая суть.
Дозволь мне быть самим собой.
Признаний сумасшедших рой
стряхнуть с горячих уст туда,
где суждено им без следа
исчезнуть в нежной пустоте.
Что мысли? Что слова? Тщете
они подобны, о, Мари.
Я слышу сердце, что внутри
твоей груди трепещет так,
что жизни непреложный факт
осознаётся мной вполне
в дарованной нам тишине.
Дозволь мне уст твоих печаль
унять, на Время осерчав,
которое в рассветный час
похитит друг у друга нас.
В незабываемости встреч,
что передать не может речь,
мы утопаем, мы живём
и нам не ведом окоём
пространств, в которые с тобой
мы словно втиснуты судьбой.
Что есть любовь? Что есть наш мир?
И то, и это только миг,
в котором не нужны слова.
Мы два влюблённых божества,
что сотворили всё вокруг,
но сансары порочный круг
и божествам не разорвать,
нам остаётся созерцать
рождение и смерть эпох,
отсчитывая каждый вздох
длинною в миллионы лет
цивилизаций и планет.
Мы вечны? Нет, моя Мари,
и, потому, боготвори
то, что создали я и ты
из ничего, из пустоты.
БальзамоВ