(из поэмы 'In Memoriam A.H.H.')
Когда я в горести немой
Иль песню грустно затеваю,
То снова там, где Тень большая
Сидит, одета в плащ глухой,
Всех вер людских ключи храня.
А я, покинутый и хворый,
К былому обращаю взоры,
Куда тропа вела меня,
И плачу: изменилось так
Вокруг всё. Вдоль тропы доселе
Мурлыкали холмы и пели,
Как Пан счастливый, наш чудак,
Друг другу открывая путь;
Фантазии вдруг возникали,
И Мысли к Мыслям примыкали,
Чтоб позже к Речи им примкнуть.
Всё было благостно вокруг,
Прекрасно и необычайно;
Тогда весенние все тайны
У нас в крови взыграли вдруг;
Лилась с Аргосских дивных гор
Песнь философии красиво,
А на аркадские мотивы
Со звоном откликался бор.
XXIII
Now, sometimes in my sorrow shut,
Or breaking into song by fits,
Alone, alone, to where he sits,
The Shadow cloak'd from head to foot,
Who keeps the keys of all the creeds,
I wander, often falling lame,
And looking back to whence I came,
Or on to where the pathway leads;
And crying, How changed from where it ran
Thro' lands where not a leaf was dumb;
But all the lavish hills would hum
The murmur of a happy Pan:
When each by turns was guide to each,
And Fancy light from Fancy caught,
And Thought leapt out to wed with Thought
Ere Thought could wed itself with Speech;
And all we met was fair and good,
And all was good that Time could bring,
And all the secret of the Spring
Moved in the chambers of the blood;
And many an old philosophy
On Argive heights divinely sang,
And round us all the thicket rang
To many a flute of Arcady.