Не замечаю, что этот огонь охватывает мое тело.
Вот теперь картина полная. Когда ты была рядом все во мне болело. ©
Элли просыпается рано и понимает, что выспалась. Не взглянув на часы, раздвигает шторы. За окном едва-едва начало светать. Накинув на голое тело пеньюар и даже не потрудившись завязать пояс, спускается на кухню, скользя пальчиками по идеально отполированным деревянным перилам.
Такого прилива сил у неё давно не было. Энергия, которая так долго была заключена где-то глубоко внутри, теперь искала выхода и прорывалась наружу. Элли как всегда всё видит не так, как остальные, но мир её раскрывается, как бутон цветка. Бутон, который всегда - тайна, узнать которую можно, лишь когда распустятся нежные лепестки. Неприступные доселе льдистые горные вершины тают, уменьшаясь до размера холмов, на которые можно легко взобраться, даже не слезая с велосипеда.
Элли видит, как окрашивается пространство вокруг неё, потоки энергии плещутся, растекаясь далеко за пределы её физического тела. Элли, легко рассмеявшись, кружится на месте, раскинув руки. За закрытыми веками она видит, что она может не только покорно принимать ласку, любовь и заботу о себе, но и дать их кому-то другому, видит, как легко ей от того, что её свет может наполнить. Это ощущение из детства вернулось к ней. Это то, о чём говорила ей Кати, до чего пытался достучаться Марк. Не внешняя сексуальность и раскованность, а то, что есть уже в ней, что заложено, дано, то, что она так тщательно закрывала в своей приватной темноте, не давая выхода.
Свет дали только под утро и на кухне всё ещё витают приятные свечные ароматы. Девушки проболтали почти до полуночи, а потом, едва с неба перестало лить, Стелла ушла. Элли не стала расспрашивать почему, куда и зачем. У волшебницы были свои дела.
Генри будто караулил её уход и появился спустя несколько минут. Поначалу Элли даже подумала, что это Стелла вернулась зачем-то.
Ужинал Генри молча. Элли сидела, подперев голову руками и смотрела на него. Уставший, тёмный. Весь как-будто состарившийся после возвращения из последней долгой командировки.
Теперь, когда Элли знает, что Генри был зачарован Стеллой, ей намного легче. Она понимает его неожиданные вспышки недовольства или же странные приливы нежности. Генри - это проекция, живой защитный механизм, назначенный для неё волшебницей от разрушительного одиночества.
Элли спрашивала, что будет с ним. Она привязалась к Генри и относилась к нему с теплотой в те моменты, когда не слишком глубоко погружалась в себя. И Стелла поделилась открытием, что и чувства Генри к Элли - не совсем дело рук магии.
Стелла рассказала, что не так давно они сильно повздорили с Волшебником. В итоге пришли к тому, чтобы отправить Элли и Генри письма, снимающие чары.
Генри получил свой конверт будучи в командировке. Стелле пришлось сильно напрячься, чтобы они могли наблюдать своими глазами его реакцию. Установка, с помощью которой до войны можно было следить за внешним миром, разрушилась. А новая через раз сбоила.
В тот вечер Генри Гувер напился в баре, однако в гостиничный номер вернулся один. А на утро написал Элли, что приедет в выходные. И когда, приехав, застал её нежащейся в ванне в облаке искристой белоснежной пены с закрытыми глазами и манкими, блестящими от мёда губами, понял, что несмотря на наступившее прозрение, любит эту хрупкую странную женщину.
Волшебник был печален и зол. Говоря это, Стелла внимательно следила за реакцией Элли. Но на лице той ничего не отразилось. Её зелёные глаза оставались спокойными, лишь слегка поменяв оттенок, став зеленовато-янтарными, как древняя смола, извлечённая из глубинных слоёв голубой глины под балтийским морем.