С неба ссыпался подсолнушек;
Мрак и днём по чьим-то правилам,
Будто грязным пальцем Золушка
На глаза печать поставила.
Солдафонам xэллоуиновым
Дан мирок помародёрствовать?
Слепота небес куриная,
И земное – крепче «ёпрст…»
Это осени затмение,
Не глядите – обнаженщина…
Прячет паx под банным веником
Кем, зачем очеловечена?..
Где вы, живописи мерлины?
Златоокую не бросите?
Вы её корону меряли? –
В ведьму – миг разгон от Осени.
* * *
Осень взбивает в посудине города пудинг;
Листья швыряя, крупу, голубиные стаи…
Горький на вкус. Кривят лица летящие люди,
В сумрак осенний, разбухший до сонных окраин.
Не долетят до морей под медовым светилом,
Там лето вечно, скучает под пальмой с кокосом.
Ласково волны баюкают йол белокрылый,
Румбу танцует матрос, то ль босой, то ли босый…
А на Руси бездорожье от неба до поля;
Выдраны репки и тыквы с мечтой о каретах.
Ветер взбивает... дрожит голосок колоколен.
Горько. Сменили святые, венцы на береты.
Ангелы – нимбы на шапки-ушанки на вате.
Здесь по воде ходит каждый… в скрипучих галошах,
Купол небесный крестом и авосем залатан.
Ветер взбивает: отжатый, размолот, заброшен
Пудинг осенний. Давай-ка сюда недопёку!
Да, проживём, прожуём, с «горькой» слаще печали.
Переболев листопадом, по осени ёкать,
Той, что была перед раем у Бога вначале.
Фотограф Анка Журавлёва