Рассказ
Цыгане жили в нашей деревне две зимы.
Мы стали привыкать к ним, к неожиданным визитам, к гортанно-напевной речи, к цветастому сполоху юбок и платков.
Привыкли к одногодку Пашке – вихрастому цыганёнку, примкнувшему к нашей ребячьей команде.
И перестали чураться главы семейства Романа Романова – цыгана с окладистой, чёрно-рыжей бородой, прихрамывавшего на левую ногу.
Привыкли к Насте – матери большой цыганской семьи.
К Насте, которая приходила к нам в сопровождении двух красивых девочек восьми, десяти лет от роду. Подолгу о чём-то говорила с бабушкой, пока девочки, перебивая беседу, начинали тянуть её за юбку, зовя домой.
В воскресный зимний день, заходя в кузницу к Ване-мельнику, я видел, как Иван Петрович и Роман обтягивали тележное колесо железной полосой.
Сноровисто, как будто и ранее они работали вместе.
Пашка-цыган ходил с нами в кино, когда привозили его в сельский клуб, и даже две недели ходил в начальную школу.
Жила семья в, выделённой общиной деревни, нежилой, но крепкой избе.
Многое из памяти выпало, потерялось, поэтому я не могу сказать: работала семья в колхозе поденно или нет, не помню.
В лето, предшествующее отъезду Романовых, в пойме Микитихи, у старой мельницы стали табором две цыганские семьи.
Ребятишки нашей деревни бегали ежедневно на речку к цыганам и просто походить с удочкой около заводей юркой Микитихи.
Вечерами мы слушали цыганскую гитару, цыганские песни у костра, если родители разрешали нам походы к табору. Приходили в табор и Романовы.
Бабье лето золотило берёзы в заполье, давно открыла двери школа, перелётные птицы собирались в дорогу. Холодало вечерами.
Начали собираться и Романовы. Я часто видел старшего Романа около кузницы Ивана Петровича. Шел ремонт телег, а цыганские лошади паслись рядом, на клеверной отаве.
Пашка прибежал ко мне под вечер, смущаясь, вложил мне в ладошку подарок – алюминиевую фигурку лошадки, начищенную песком до блеска.
И убежал, даже молока не выпил.
Такие миниатюры, как Пашина, продавались в магазине культтоваров: лошади, жирафы, птицы - разноцветные фигурки на небольшом основании.
Моя лошадка была без подножия (Пашка отломил его) и выглядела настоящей лошадью серебристого цвета. Нашёл Пашка её, утерянную где-то …
Я отдал Паше свой ножик – перочинный, двадцатикопеечный, ладный ножик. Маленькому цыгану он нравился.
Утром табор уехал с Микитишных сенокосов, негромко и в неизвестность.
Уехали и Романовы. Больше в деревне цыгане не селились.
Потом я разное слышал о Романовых. Не проверенному не верил, а их, самих я не встречал более на своём жизненном пути.
Иногда, видя кибитки странствующих цыган, я всматривался в лица идущих и едущих: не наши ли Романовы?
Не наши…
2022 год.
Шалашнево.