Алена в октябре спала,
Дрожали лужи на асфальте
И горы хмурились в базальте,
И осень пасмурной слыла.
Владикавказ еще был тих.
Он потирал глаза, терзался,
Он просыпаться, сомневался,
В дремотной неге выходных.
А я не спал, я на заре
Растормошил былые вирши,
И мысли, Гегеля и Ницше...
Спала Алена в октябре.
А осень чувствами цвела.
Но мне теперь влюбляться поздно...
На этом воздухе промозглом -
До поцелуев и бухла,
До праздности, до болтовни
Пустой. До легкости, до лести,
До губ твоих, до страсти в жесте.
До горечи. До О - се - нИ!
Мне тяжело, что я учтив,
Что я поэт, что преломив
Пейзажа перспективу злую,
Не ухмыляюсь, не целую,
Не трепещу, срывая лиф.
Спала Алена, сон был свеж.
Как от ее покойных вежд
Благоуханье вилось длинно.
Самонадеянно, невинно.
В час лицемеров и невежд.