В постели лежали двое.
Часы отбивали восемь.
Здесь дождь молотил по коже
А там барахлит проводка.
Где счастье всегда кривое
В окне нараспашку осень.
Обратно уже дороже:
В прогнозе дурная сводка.
Прогноз обещал простуду,
Крестам на святой Голгофе.
В меню цианид и спаржа,
Под соусом Болоньезе.
Твой голос звучит повсюду:
Из крана и чашки кофе.
Маэстро, урежьте маршем,
И режьте, что можно резать.
Закрыться в пустом флаконе
Под крышками от шкатулок.
И петлями для засова
Наигрывать звуки сальсо.
И там, на пустом балконе,
Курить и смотреть в проулок,
Где пьяный шарманщик снова
Насилует вальс за вальсом.
А дальше, аз-буки-веди..
Стреляться, и снова, мимо.
Пролеты оконной рамы,
Где боль продолжает спамить.
Твой образ застыл на пледе
Остался во вкусе дыма,
И черт бы побрал программы,
Что, якобы, чистят память.
А после, настанет вьюга,
И точно в дурной считалке,
Где нужен второй участник,
Быть может, прорвет плотины.
С весельем придется туго:
Все заняты катафалки.
Поминки уже не праздник,
А траур давно рутина.
Паук заплетает нити,
А стены вокруг отвесны.
Билет, аусвайс и литер
Осталось в невинном скетче.
И если вам нужно выйти,
Пройтись от метро до бездны,
Наденьте пальто и свитер,
Накиньте петлю покрепче.
Туманом из устья Рины
Несётся шальной macabre,
И небо стекает в лужу
Луну разломив над нею.
С укором глядят витрины
В угрюмый слепой ноябрь.
И можно шагнуть наружу,
Но там, за стеклом, чернее.
И та чернота капризней,
И может, не лучше смерти.
Вгоняя стальные сверла
Под локти в железном кресле.
Вам чеки прожитых жизней,
Отправят в пустом конверте,
Где можно разрезать горло
Простым календарным "если".
Рубеж обороны грубо
Раздавлен плечом октавы.
Изящество революций
Осталось в далёком ретро.
Дождем захлебнулись трубы,
Бурлит пустота канавы,
Хребты светофоров гнутся
От резких порывов ветра.
Ввинтив в небеса шурупы,
Со звезд осыпая трепел,
В окне нараспашку осень.
И точно в немом конвое
Врачи выносили трупы,
Роняя табачный пепел.
Часы отбивали восемь.
В постели лежали двое.