Она говорит: смысл есть!
И впредь, и надысь, и днесь –
на дне; там, куда упал
и сгинул свет встречных фар –
в колодцах незрячих глаз,
где вызрел для лета час.
Там зеленью плещет сад,
в нём девичий виноград
с невызревшей алычой.
Там август к концу течёт,
и бьётся волной молва,
что сад её – трын-трава,
и южное не живёт
на севере у болот…
И что пустоцвет не съесть...
Она говорит: смысл есть,
высаживая каштан
(вслепую, не тот, не там).
Она говорит: зажмурь
глаза и смотри сквозь муть
на тысячи лет назад –
и там я сажаю сад;
на тысячи дней вперёд
каштановый горький мёд
уже отдала пчела,
стоит алыча бела,
ты пьёшь лепестковый чай
и чувствуешь, что сейчас
захочешь купить билет
на север, где сада нет,
и, высадив в мерзлоту
надежду (не там, не ту),
увидеть не тлен, а суть.
Она говорит: так в путь! –
и пальцами гладит текст:
"И впредь, и надысь – смысл есть…"