Режиссер. Как быть с публикой? Что если, сокрушив перила, я не справлюсь с публикой? И личина сожрет меня. Я видел однажды, как маска жрала человека. А в Америке маска удавила парня его собственными кишками.
Первый человек. Потрясающее зрелище.
Второй человек. Почему не показать это в театре?
Первый студент. Публика не должна соваться за шелковый занавес и любопытствовать, что скрывает картонная стенка, выстроенная поэтом. Ромео может быть птицей, а Джульетта — камнем. И публике нет до этого дела!
Второй студент. Все это лишь видимость — форма, маска. Кошка может оказаться лягушкой, а зимняя луна — связкой хвороста, обглоданной продрогшими червями. Публика же пусть себе видит сны, навеянные поэтом, не замечая ни ягнят за колонной, ни облаков на небе.
Четвертый студент. Потому-то и вспыхнула революция. Режиссер открыл люки, и все увидели, как из картонных жил льется яд и травит живых детей. Не маски рождают жизнь, а волосок, что трепещет за маской, — тоненький, как в барометре.
Первая дама. Как это страшно — потеряться в театре и не найти выхода.
Федерико Гарсиа Лорка, «Публика»
***
Поэт разорван лошадьми,
Христос распят, клинком стилета
убит Ромео, и людьми
задушена была Джульетта, —
партер гудит. Из полутьмы
выглядывают два манжета,
и реплик эхо средь чумы:
— Раздетый до костей скелета,
я дрался с маской за дверьми
театра! Жил за парапетом
собора — вставши на дыбы,
я тучи разгонял к рассвету…
Я был Луной, Водой и Рыбой,
Землей — из недр моих гробы
ролей покойных с жутким скрипом
вытаскивали. «Вы мертвы!» —
мне говорили режиссеры,
сеньор, что с публикой на вы:
— Для смерти пригласим дублера!
— Но эта роль моя, увы!
Энрике с черным укулеле,
Гонсало в розовом трико,
плоть прорастет цветком в апреле
и в сентябре умрет легко.
Агония. Маски умирают,
они — яйцо, на них черты
стираются и выцветают —
перволицо. Первошуты
обманывают Гиллермину:
«Луна, Селена — это ты!
Венок из маков Магдалины
надень поверх белой фаты…»
Доносятся аплодисменты
из-за кулис в колючках терний.
— Пошлите в театр за водой
студента, прямо в костюмерную,
я умираю.
Ворох масок
танцует надо мной с презрением,
я подарил тебе развязку,
поэт, сюжета провидение!
Ликуй же, публика, он маску
свою последнюю сорвал.
— Иным и славы под завязку,
и поднятый любви фиал,
они — святые, я же — голый
для тысяч глаз и душ зеркал.
Распят и выхолощен. Полый
с поклоном сцену покидал.
5 октября 2022 года
Иллюстрация: Federico Garcia Lorca